вид, присутствие раздражали до судорог. Боялся, что не сдержится и на какое-нибудь замечание, а то и просто на обращение даст по роже.

Привык. Постепенно, как-то незаметно для себя самого. И уже стал не то чтобы скучать, а испытывать некоторое неудобство, пустоту в дни без дежурств.

Дома одна радость – поиграть, подурачиться с младшей дочкой. Но она вот-вот станет девушкой и будет подходить время от времени с просьбой: «Пап, дай денег немножко», – и хорошо, если чмокнет в виде благодарности в щеку… Да еще вопрос, будет ли у Назарова это «немножко»…

Ох, лучше не представлять. Не надо, не надо.

Терпеливо сидел на положенном месте; когда замечал движение за дверью, поднимался, выходил навстречу, растягивал губы в улыбке; тут же возникала Айдаз, приглашала гостей раздеваться, проходить… Когда гости, поев, покидали ресторан, Назаров снова вставал, подавал одежду – в его обязанности после увольнения гардеробщиков входило и это, – провожал благодарным взглядом.

В час дня торопливо похлебал на кухне мисо, съел пару шашлычков и несколько роллов с лососем. В пять еще раз перекусил.

Время от времени доставал телефон, бегло просматривал новости. Почти все они были о сбитом самолете. Министерство обороны, МИД России выступали с воинственными заявлениями, Турция тоже. Но война, слава богу, не начиналась… Стал известен стартовый состав «Зенита» на игру с «Валенсией»…

Не по необходимости, а ради разнообразия выходил покурить. Ежась, дрожа на ветру, быстро затягивался горячим дымом, поглядывал на давно знакомый, скучный пейзаж. Проспект с непременными потоками машин, пешеходы, красная буква «М» над станцией метро, обрывки призывов из слабого мегафона: «Не упустите свой шанс… полная ликвидация… до первого декабря… широкий выбор…» Семнадцатиэтажный дом на той стороне проспекта, часть лоджий застекленные, часть нет, и дом из-за этого похож на заброшенный, обветшавший… Единственное – зато какое! – изменение по сравнению с позавчерашним днем, когда Назаров так же выходил покурить, – желтый экскаватор, медленно, но упорно съедающий сероватые магазинчики слева от семнадцатиэтажки…

После захода солнца, в конце ноября совсем не означающего близкую ночь, снова повалил снег. Не хлопьями, а отдельными, сухими и колючими снежинками. Густо валил, временами, когда возникали порывы ветра, злобно набрасываясь на дома, машины, прохожих.

«Людям с работы ехать, и он тут как тут», – ворчливо подумал Назаров, и другой голос в нем злорадно отозвался: «Тебе-то какое дело? У тебя машины нету».

…Назаров и не заметил, как тот человек появился в ресторане. Нет, заметил, конечно, но не выделил из остальных посетителей: встретил с улыбкой, принял пальто, пригласил проходить… Человек ничем не выделялся – прилично одетый, спокойный. И Назаров тут же забыл о нем.

А сейчас, делая короткий обход залов, увидел – человек развалился на диванчике в каком-то истомлении. Но явно не алкогольном; на пьяного не похож. Взгляд острый, но неподвижный, невидящий. На столе тарелки с нетронутыми блюдами, лодочка с ассорти из роллов и суши, пустые бокалы, графин, бутылка сливового вина…

«Что-то случилось у него», – щелкнуло профессиональное, и Назаров стал помнить, что во втором зале сидит посетитель, которому нехорошо. А от человека, которому нехорошо, можно ожидать любых неприятностей…

Девятый час. Меньше трех часов до закрытия. Потом появится Дима – он на этой неделе каждую ночь дежурит, – Назаров сдаст ему ресторан и поедет домой… Главное, с Димой в спор не вступать, не противоречить, а он наверняка разойдется. Из-за самолета.

Назаров открыл новости в телефоне… Президент России выступил с заявлением «Мы никогда не потерпим, чтобы совершались такие преступления, как сегодня». И что это значит: не потерпим? Объявление войны или – что? Ноты протеста? Высылка посла?..

«Глава Крыма Сергей Аксенов отправил в отставку министра топлива и энергетики». СМИ дружно приводят слова Аксенова: «В военное время уже, извините, трибунал бы состоялся и уже приговор бы в исполнение привели. Поэтому отставка – это самое малое что можно сделать». Да, там люди без света который день…

Хм, электричество после присоединения к России шло в Крым с Украины, и что, все думали, всё так и будет? Россия его, конечно, покупала, но не всё ведь деньгами измеряется – стоило ребятам, которые против присоединения, ЛЭП сломать, и свет кончился…

«Зенит» осадил ворота «Валенсии». Это хорошо. Тем более что первый матч с ней, в гостях, выиграли, да и уже обеспечили себе выход в одну восьмую Лиги чемпионов. Выиграть бы эту Лигу, показать всем…

– Ну куда ты? Присядь, пжалста! – рыдающий голос из зала.

Назаров вскочил, секунду-другую прислушивался, надеясь, что ему показалось.

– Погоди, я еще закажу!

Вошел в зал и сразу увидел того человека, что двадцать минут назад неподвижно сидел за полным столом.

Еды было по-прежнему много, только графин и бутылка вина – пусты. И лицо человека изменилось. Теперь оно было живым, но страшным. Глаза горели, рот перекосило. Он смотрел на официантку Ичин, а она, низенькая, худенькая, жалась к стойке бара и испуганно-растерянно улыбалась.

Назаров подошел, спросил тихо:

– Что случилось?

– Да вот… напился. – Ичин говорила по-русски не очень хорошо, стараясь паузами сгладить акцент. – Говорит, девушку ждал… а она не пришла. Расстроился.

– Пристает?

– Пообщаться хочет.

Назаров обернулся к человеку за столом. Решил, если тот сейчас что-то скажет ему, проявит агрессию – попросит рассчитаться и покинуть ресторан. Но человек сидел смирно, ворошил вилкой салат…

– А Айдаз где?

Официантка пожала плечами:

– Не знаю… На кухне, может быть. Или в туалет…

– Ладно, – Назаров поморщился. – Будет еще лезть – зови. – И кивнул бармену: – Юра, проследи тут, хорошо?

– Да-да, пока всё под контролем.

Назаров вернулся в вестибюль, и как раз вовремя – вошла семейная пара и растерянно оглядывалась, ища, кто их примет.

– Здравствуйте! – заулыбался Назаров. – Вы поужинать? Раздевайтесь, пожалуйста. – Резво зашел в гардероб, приготовился принимать одежду.

Появилась и Айдаз, рассыпалась в симпатиях к гостям…

– Айдаз, как проводишь, подойди, – шепнул Назаров.

Она подошла минуты через три, спросила с некоторым раздражением:

– Что случилось?

Назаров рассказал о напившемся мужчине.

– Я бы вывел, но Ичин говорит, ведет себя пока нормально. Понаблюдай. Если что – выведу.

Айдаз взглянула на него как-то так, как на слабого. Или Назарову показалось.

– Хорошо, понаблюдаю.

Он бы мог запросто вышвырнуть пьяного – от природы был здоровым да и форму поддерживал; на фитнес не ездил, а гантели брал в руки регулярно, подтягивался на турнике во дворе. Но нужно ли вышвыривать? Скандал никому не в плюс…

Только присел, достал телефон – вошли Айдаз и этот…

– Не пришла, и на звонки не отве… не отвечает, – ноюще говорил человек. – И что мне