– Зачем же было лезть в эту вашу гвардию?! – В Орландине взыграла ущемленная гордость наемника – того, кто как раз зарабатывает деньги, прикрывая собой таких вот, как этот самовлюбленный старый хрен!

– Ну да! – нахмурился он, тщетно пытаясь попасть ключом в скважину. – Но то ж дворцовая гвардия. Чтоб, так сказать, охранять священную особу круля, участвовать в парадах… Но чтобы воевать?! Храни меня Перкунас! Кто же тогда станет поднимать Большое Дупло, охранять его от посягательств зловредного пана Мудри из Козлиных Кучек? Эх, паненка, паненка, видно, что у вас нет своего маетка.

– Вы угадали! – развела амазонка руками.

– То-то же! – назидательно поднял палец вверх ясный и вельможный пан. – Я думал, что умнее своего отца! И вот что получилось! Нет, бежать, бежать отсюда, пока еще не все перекрыто, надо дезертировать!! И вам, юная паненка, я советую уносить отсюда ноги как можно быстрее! Потому что поверьте старому человеку, который годится вам в дедушки: на войне юной девицей быть ох как опасно… Она может перестать быть девицей и даже вообще перестать жить…

– Сестра, объясни, в конце концов?! – настойчиво обратилась к ней Орланда, когда та захлопнула дверь и принялась одеваться. – Что творится?

– Собирай барахло, – распорядилась воительница. – Похоже, нам надо убираться отсюда!

– Что такое, чем тебе эта гостиница не нравится?

– Мне этот город не нравится… Давай собирайся и не умничай.

Орландина была экипирована уже через пять минут.

Вытащила из тюка стеганый подкольчужник, тщательно завернутый в холстину, старательно его зашнуровала, а поверх натянула глухой кафтан.

Меч она решила не брать. Сейчас город, судя по шуму за окнами, стоит на ушах, и человека при оружии могут схватить под горячую руку. Зато взяла три кинжала. Один сунула за голенище, другой – в рукав, третий не без колебаний, повесила на пояс.

И, строго наказав сестре собирать вещи и никуда не выходить, а буде начнут ломать дверь – бежать в окно, она решительно спустилась вниз и зашагала рассветным Тартессом по направлению к морю.

Ее собственный военный опыт плюс рассказы старших подсказывали, что сейчас множество народу в панике ломится в городские ворота, скандаля со стражниками, не менее напуганными, а потому злыми и непреклонными. Кроме того, сигнал, который время от времени повторяли трубы с городских башен, подается в случае, когда враг действительно появляется уже в виду городских стен.

Но море будет свободным еще день-другой.

Конечно, за место на корабле придется заплатить. Но, слава всем богам, деньги у них есть!

При виде толпящихся у входа на причалы галдящих моряков и торговцев она с холодным отчаянием поняла, что опоздала.

– Нептун-Моревладетель! Да откуда они тут?…

– Шесть стай…

– Проклятый Аргантоний!

– Главное, как чувствовали…

– Нет, это неслыханно! За что мы платим десятину Империи? У нас ведь договор!

– Куда смотрит август!

– Известно куда – за пазуху Клеопатре! На другое он уже лет десять как не годен!

– Не кощунствуйте!

– Это с каких пор правда стала кощунством?

– Да хватит вам! Вы лучше про другое думайте! До богов высоко, до августа далеко! А вот эти ребятки, – взмах рукой в сторону моря, – близко!

– Тридцать вымпелов… Со времен последней войны с викингами такого не бывало.

Протиснувшись между толстым тартесситом и высоким мавром в длинной хламиде, Орландина наконец добралась до ворот.

В этот момент солнце поднялось над горизонтом, и девушка явственно разглядела то, о чем уже догадалась.

Десятки разноцветных парусов поднимались над хищными низкобортными телами пиратских галер. Прищурив глаза, она даже разглядела крошечные черные стяги на мачтах.

На палубах нескольких вражеских суден замерцали зеркала – они передавали сигналы кому-то на берег.

Амазонка повернула обратно, испытывая нелепое и недостойное истинного воина желание пырнуть кого-нибудь мечом, которого при ней не было.

В номере она упала на койку, не снимая сапог, и смотрела в потолок, пока не пришлось встать и успокоить разревевшуюся сестру, твердившую, что они чем-то прогневили ее Бога и всенепременно погибнут.

Только она уняла хнычущую Орланду, как в дверь постучали.

Взяв кинжал (вдруг это очухавшийся Пульхерий пришел разбираться), она отворила.

За порогом стояли двое стражников.

– Белинда, сераписская амазонка, тут проживает?

Отрицать смыла не имело, и она покорно побрела за ними. Что ж ей, побоище устраивать, что ли? Может, обойдется.

Брести, впрочем, было недолго.

Они добрались до какого-то трактира, вокруг которого стояло оцепление, а внутри него бродили напуганные притихшие бабы – человек двести.

«Не иначе, ищут кого-то», – подумала Орландина.

Но надпись на куске холста над трактиром буквально убила ее.

«Женская когорта Тартесского царского ополчения».

И вместе с облегчением испытала откровенную злобу на жизнь. Похоже, ее ждут неприятные сюрпризы.

Высокий худой человек с седой бородой и хмурым лицом внимательно ее оглядел.

– Ты, что ли, будешь амазонка сераписская?

– Да, я, – буркнула Орландина. – Только вот я… в отпуске и на ратную службу наниматься вроде не собиралась.

– Ты работу искала, так? – пожал плечами начальник городского ополчения. – Искала. Чем тебе не работа?

– Но я даже не жительница Тартесса и вообще не подданная этого вашего князя, – попыталась возразить воительница.

– Царя, – поправил он. – Запомни, титул наследственного правителя Тартесса – царь. А начет того, чья ты подданная, так это никого не волнует, – отрезал седой. – У нас тут война, как ты, может, заметила, и на счету каждый, кто знает, с какого конца держать копье. С Империей у Тартесса военный союз. Так что считай себя мобилизованной в союзническое войско. Впрочем, можешь попробовать сбежать. Те, кто торчит за стенами, уже успели соскучиться по женам. Знаешь, что бывает во время смуты и мятежа с молоденькими хорошенькими девушками? Впрочем, где тебе…

– Знаю, – с обидой прошипела Орландина. – В Сиракузах побывала как-никак, не совсем сопливая.

Он с сомнением посмотрел на нее.

– Молодая ты больно для Сиракуз. А, ладно… – махнул рукой. – Тогда тем более понимать должна. Теперь, поскольку из всех наших баб ты единственная, кто знакома с нормальной солдатской службой, я назначаю тебя своим помощником.

– Ух ты! – Впервые Орландина подумала, что дело не так уж плохо. – Это чего же, я буду сотником, так, что ли? Центурионом? А жалованье тоже соответствующее?