– Но люди могут не выдержать. Им нужен отдых. Дом. Очаг. Ты уверен, что все это мы можем обрести тут?

Взгляд, полный мольбы, брошенный из-под непокорной челки. Краска отчаяния залила щеки, шею и грудь.

– Боги подсказали мне это.

Стратег невольно сделал знак против зла.

Ибо Хозяев, конечно, можно звать богами, но кто знает, понравится ли им это?

– В самом деле? – кустистые брови стратега поползли вверх.

Что-то давненько не было вестей от Владык.

– Да, послушай!

Он выхватил у своего пестуна меч и начал лихорадочно чертить острием на песке.

– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался полководец. – И что нам это даст?

Задумка и впрямь была любопытной…

Нет, все-таки у царя воистину золотая голова.

Полководец с гордостью смотрел на воспитанника, отдававшего последние распоряжения умельцам, изготовившим по его указаниям небывалый «корабль».

Это был ящик длиной в десять и шириной в пять локтей, сбитый из тщательно оструганных и отшлифованных песком и мокрой кожей досок, промазанных смесью дегтя, смолы и клея, сваренного из рыбьих костей.

А в стены были вставлены настоящие сокровища – пластины полированного горного хрусталя, выпиленные из огромных кристаллов мастером Кау – тем, что научился создавать священные черепа из этого камня.

Юноша сбросил с себя одежды, и подданные потупили взоры, чтобы не сглазить телесную красоту и здоровье государя. Лишь одна вещь осталась на нем – могущественный талисман, взятый им перед отплытием из сокровищниц царского дворца.

Обнажился и его спутник, вернее, спутница. С ним отправился лишь один человек – лучший из его придворных художников и его близкий друг. Внучка того самого ювелира Кау, прекрасная Тлаэтла.

Бесстрашная пара забралась в ящик, который тут же закрыли и вывезли в море на двух судах. Тут ко дну ящика прикрепили обвязанные веревками валуны, и на плетенных из кожаных ремней канатах с огромных бальсовых плотов погрузили невиданный корабль в воду.

Потянулось время ожидания, показавшееся стратегу неимоверно долгим.

Но вот наконец с судов донесся радостный крик. Ага, есть сигнал.

Ящик подняли на поверхность.

– Ну, что там? – с волнением встретил старый воин владыку. – Ты что-то видел, государь?

И без того белокожее лицо царя было бледным, как мел. Но синие глаза сияли небывалым восторгом.

– Да, видел, – восхищенно, хотя и с долей страха, ответил юный монарх. – Мир иной! И даже говорил с его владыкой… – Синие глаза потемнели, и царь стал словно на десять лет старше… – Мы заключили договор. Пусть мастера сделают статуи по рисункам Тлаэтлы. – И позовите лекаря, – приказал он, – ей плохо…

На несколько месяцев строительные работы затормозились.

Все это время зодчие и ваятели были заняты изготовлением гигантских скульптур из базальта – «камня вечности». В качестве образцов они использовали рисунки, сделанные под водой спутницей царя.

Девушка, кстати, вполне оправилась от пережитого испуга, и даже готовилась подарить государю наследника или наследницу. Только вот рисование забросила и разлюбила море…

Когда приказ молодого царя наконец был исполнен, он велел установить фигуры на пьедесталы вдоль морского берега.

На это ушла почти неделя.

Жрецы освятили шеренгу уродцев, принеся Владыкам щедрые жертвы (хорошо хоть не человеческие).

Народ с безмолвным ужасом взирал на это «украшение» будущего города, не в силах выразить словами обуревающие умы и сердца чувства.

– Ну и соседи! – сплюнул стратег.

И непонятно было, к кому это относится – к немым истуканам, возвышавшимся на постаментах, или к их прообразам, прятавшимся в морской пучине.

Так или иначе, с тех пор как царь совершил свое путешествие в мир иной, с наступлением ночи из глубин моря уже не поднимались чудовища. А может быть, и поднимались, но, увидев на берегу свои изваяния, тотчас возвращались в море.

Так никто их больше и не видел.

Лишь безумный жрец Хозяина Морей иногда начинал бормотать что-то о «звере, выходящем из моря» и о «великой блуднице», которая сумела украсть облик Зла, за что на народ Ат-Алан обрушатся великие бедствия.

– Дочь моя, дочь моя, что с вами? – донесся до нее тревожный голос.

– А? Что? – вскинулась Орланда, протирая глаза.

Над ней склонилось бритое мужское лицо. «Настоятель Рамсес», – узнала Орланда.

– Вам плохо?

– Н-нет, – ответила девушка неуверенно. – Впрочем… Что-то голова болит.

– Это, наверное, от дурного воздуха. Сколько раз говорил брату Нефертуму, чтобы он хоть раз в неделю проветривал книгохранилище.

Книгохранилище? Да, все верно.

Она по-прежнему находилась в библиотеке храма Анубиса-угодника Мемфисского.

Вот и книга тартесских хроник на столе. Открытая на первой странице.

А где Ваал? Наверное, спрятался, заслышав приближение чужого человека. Ну да, вот, что-то шевелится в котомке.

А тот симпатичный золотоволосый красавец царь, до странности похожий на маленького Кара? И седой стратег?

Неужели приснились?

Сколько же она проспала, что привиделся такой длинный и удивительный сон? Настолько реальный, что, казалось, сама присутствует и в государевых покоях, и в чудесном стеклянном ящике, опускавшемся на морское дно, и на набережной, где возводились базальтовые статуи морских чудовищ.

Как жаль, что уже проснулась. Как жаль.

– Который час?

– Только что закончилась вечерняя месса. Храм закрывается.

– Можно мне еще как-нибудь заглянуть? – робко попросила девушка, оглядываясь по сторонам.

– Конечно, – кивнул настоятель. – Анубис-угодник всегда рад принять под своим кровом странствующих и ищущих. Приходи. Заодно расскажешь о своей земле. Мне будет любопытно, да и нашим прихожанам тоже. Из-за этих волнений мы почти лишились возможности выезжать за пределы Тартесса.

Выйдя их храма, Орланда полной грудью вдохнула свежий морской воздух.

– Как хорошо-то, Господи!

«Ви!» – подал из котомки голос кусик.

Наверное, согласился с нею.

Из сумерек навстречу девушке шагнула темная фигура. Послушница испуганно шарахнулась и перекрестилась.

– Ну как, паненка, раздобыли паперы? Пан Будря. Надо же. Она, признаться, думала. что лех уже давным-давно сбежал и пьет себе пиво или вино в какой-нибудь таверне. Ан нет, ошиблась. Желание получить чин центуриона оказалось сильнее жажды.