оружием, заставили волноваться мою невесту, а у неё серьёзная душевная травма, два дня насильно удерживают, угрожая битами перебить мне ноги. Нормально?!

Европа хмурился и нервно постукивал пальцами по креслу.

– Общак ваш в целости и сохранности, просто вам и банку он недоступен, пока. До вашей жизни мне нет никакого дела: вам держать ответ… перед Богом! Я защищаю свою жизнь. И если хоть один волосок упадёт с моей головы или с головы моей девушки, все ваши накопления исчезнут уже навсегда. А Сёма Воркута, Аркан, Веня Большой, Монгол и остальные получат уведомления: "Лёва Централ поимел их с общаком".

Вэйс включил телефон, зашёл в интернет и набрал несколько цифр. На телефон Европы тут же пришла смс-ка: "Привет от Европы". Дядя Миша тоже уже спешил поделиться новостью, ему тоже пришла смс-ка.

– Пока все получили пробники, – предупредил Вэйс.

– Впечатляет, – мрачно буркнул Лёва.

– Если я сломаю шею на соревнованиях на мотоцикле – это не в счёт. Но если будет малейшее подозрение, что меня убрали, – на следующий день мои друзья активизируют программу ликвидации всех счетов. Да, предупреждаю сразу, по-тихому перевести в другой банк не получится: я прикрепил программу слежения за средствами. Поэтому в ваших интересах меня беречь.

– Тебе бы в ФСБ работать…

– Так звали уже три раза. На кой оно мне! – отмахнулся Уваров. – Я – мирный человек, если меня не трогать…

Европа откинулся в кресле и задумался. Вэйс угадал его мысли:

– В героя играть не буду, в полицию не пойду. А если вызовут, скажу, что бандиты были в масках и что никого опознать не сумею.

– Умный ты мужик, Вэйс! – Европа помолчал, потом добавил. – Семь миллионов можешь оставить себе, за моральный ущерб, и разойдёмся, как в море корабли. Хватит?

– Вполне.

Вэйс вернулся в свою комнату к компьютеру. Через три часа позвал Михалёва и Европу. Тот позвонил в Лондон и Швейцарию. Вернулся с ухмылкой:

– Со счетами всё нормально, меня уверяли, что просто был сбой в системе…

– Ну, нужно ведь им свою репутацию как-то спасать, – засмеялся Уваров. – Русские счета проверьте.

– Да, уже пришли смс-ки. Жаль мне тебя отпускать, Вэйс.

– Что, всё-таки грохнуть хочется? – с сарказмом произнёс Алексей. – Не советую искушать судьбу…

– Да нет. Такого профессионала бы нам… Ладно, куда тебя отвезти?

– Откуда забрали. Там мой мотоцикл на стоянке. И телефон мой пусть Михас вернёт.

* * *

Как только телефон оказался снова у него, Вэйс позвонил Лее.

– Вэйс! Пожалуйста! Сделай всё, что они хотят, Вэйс! Ты меня слышишь?! – плакала она в трубке.

– Лея! Я еду домой. Все нормально, Лисёнок! Все проблемы улажены, я же обещал, – как мог, пытался успокоить Лею Алексей. – Я очень соскучился!

– Сделай всё, как они хотят, умоляю! – всхлипывала она, словно не слыша его.

– Ты в Листовом, дома?

– Да, я жду тебя… Я не смогу без тебя… – перешла она на шёпот.

Она ждала его на крыльце, как только Алексей заглушил мотоцикл, бросилась к нему. Он выбрался из седла, снял шлем и прижал её к груди, повторяя:

–Всё хорошо, я с тобой, девочка моя, я с тобой.

Лею била дрожь: Уваров гладил её по спине и не мог успокоить. Так они стояли, пока Лея не затихла. Потом он поставил мотоцикл в гараж, взял её за руку и повёл в дом. Она не отходила от него ни на шаг, не отпускала руку, льнула к нему. Когда Уваров отправился в душ, шагнула за ним.

Он, было, пошутил: "Со мной пойдёшь?! " – но увидел её глаза и осёкся.

Глаза Леи были больные, внимательные и тревожные. И ещё… она не улыбалась и ничего не говорила. В душ он пошёл один, но вымылся наскоро и быстро вернулся к ней. За ужином Турава сидела рядом, уткнувшись губами ему в плечо, глядя в одну точку, не проронив ни слова. Прибрала кухню, вымыла тарелки: она делала всё на автомате, даже двигалась не грациозно, как обычно, а как механическая кукла. "Лея! Что с тобой?!" – запаниковал Алексей, чувствуя недоброе.

Он очень рассчитывал, что в спальне, под его поцелуями, она оживёт. Без изменений… На поцелуи, ласки не отвечала, просто прижалась к его груди, как испуганный зверёк, цеплялась за его руки и плечи и смотрела мимо него, пустыми отсутствующими глазами…

Вэйс по-настоящему испугался. Он включил свет, посадил Лею перед собой, обхватил её лицо ладонями, повернул к себе: встряхнул и заставил посмотреть в его глаза. "Лея! Лисёнок! Что с тобой, девочка моя?! Ты меня узнаёшь?!" Турава висела в его руках, как тряпка, посмотрела на него, не видя его, Вэйса, секунды две и снова отвела взгляд мёртвых пустых глаз. Потом обвила его за шею и прижалась к нему, как ребёнок. Уваров понял: молния стресса прошла сквозь неё, что-то нарушив внутри. "Маленькая моя! Прости меня!!!" Он укрыл её одеялом, обнял и уснул, нежно обвивая руками своё сокровище.

Утром, найдя в телефоне Леи номер Байера, позвонил ему:

– Срочно в больницу! – скомандовал тот.

Вдруг откуда-то в голове Вэйса возникла картинка: мать подводит его за руку к отцу Андрею, настоятелю Храма Всех Святых, и они разговаривают два часа наедине.

– Саша! Ты можешь позвонить в Большой, что Леи сегодня не будет?

– Я могу взять у следователя повестку, что её пригласили сегодня для показаний по твоему делу…

– Да?! Она что, в полицию ходила?!

– Вэйс, она всех из-за тебя в ружьё подняла. Лея знает всё! И что на тебя было вооружённое нападение – тоже… Результат ты видел.

– Блин… – изменился в лице Алексей.

* * *

После разговора с Байером Вэйс посадил Лею в Тойоту, и они поехали. Вэйс по памяти вёл машину. Надо же, он и не знал, что так хорошо запомнил дорогу в тот раз, когда мать везла его на такси.

Вот и церковь. Небольшая, деревянная, скорее похожа на большую часовенку, чем на храм. "Только бы отец Андрей был на месте!" Если его не будет, Вэйс не знал, что делать.

Неожиданно, выйдя было из машины, Лея заупрямилась:

– Не хочу я никуда выходить! Я в машине посижу…

Она юркнула обратно в Тойоту и вцепилась в сидение. Вэйс пожал плечами и закрыл её в машине.

– Хорошо.

      Отец Андрей, крепкий старик лет под шестьдесят, сухощавый и высокий, осторожно двигал с места огромную старинную икону. Вэйс подскочил и помог её достать.

– Алексей! – узнал и обрадовался тот. – Давай её сюда. Дерево рассохлось, на реставрацию её нужно. Как новенькая будет!

После батюшка