– Господа, мы приготовим каждому противнику по хорошему блюду, – нехорошо усмехнулся он. – С французами придется тяжелее, смелые ребята, да и правильному бою обучены, только они все равно не подозревают, насколько сильна наша артиллерия. Поэтому сегодня будут воевать батареи бригадира Дерфельдена. После того, как он, используя превосходство гаубиц шуваловских, собьет французскую артиллерию, мы нанесем удар на левом фланге, окончательно опрокинув неприятелей. Понимаю, что больше их, однако русским бояться не пристало. Поднесем французам хорошее угощение – дуэль артиллерийскую, когда они ждут от нас лишь штыкового удара. Каждому свое! А вот если американцы вдруг появятся, там и штыкам работа найдется.

Когда вдали показались синие линии вражеского строя, Суворов поднял подзорную трубу и довольно хмыкнул.

– Видите, я был совершенно прав, мы хорошо проучили господина Вашингтона. Теперь он предпочитает держаться подальше, выставив против нас француза. Посмотрим, на что способен этот парижский граф.

Граф развернул армию по классическим канонам: пехота выстроилась в линии в центре, кавалерия на флангах, артиллерия между пехотными батальонами. Это вызывало лишь презрительную улыбку у Суворова, Рошамбо, как и многие другие европейские генералы, свято верил в незыблемость канонов военного искусства, считая необходимым действовать везде, всегда и всюду по одному-единственному, навсегда затверженному образцу.

Он глянул налево, где с грохотом и треском на позиции выезжали русские батареи. Артиллеристы споро развернули запряжки и отцепили орудия, затем сняли с передков зарядные ящики и поставили их чуть подалее. Дружно хекая, они вкатили орудия на самую вершину пригорка, забили заряды, «Гранатой!» – крикнул при этом командир, и артиллеристы замерли точно статуи, приготовившись к стрельбе.

Суворов решил нанести французам такой удар, от которого они не сумели бы оправиться, поэтому на пригорках были выставлены все орудия, которые они имели, получилась не просто батарея, а большая батарея. Она должна была расстреливать неприятеля, сами не подвергаясь никакой опасности, потому что могли бить гораздо далее французских легких пушек. Исходя из этого, Дерфельден не стал утомлять солдат рытьем укреплений. Лишь рядом с батареями он поставил Апшеронский полк, дабы отвратить французов от мысли о нападении. Основные силы русской армии находились позади цепи холмов, Суворов полагал ненужным показывать неприятелю все свои силы, чтобы французы и американцы не бросились на него соединенными силами. Видя слабый отряд, Рошамбо не станет обращаться за помощью к Вашингтону, а постарается сделать все сам. Конные пикеты могли лишь примерно сообщить французскому генералу о силах Суворова, хотя и без того было понятно, что здесь находятся не только эти гаубичные батареи и пехотный полк, но пусть граф гадает: с кем же он все-таки встретился?

Утро было ясным и холодным, слабый ветерок еле слышно шуршал в кронах деревьев. Прохладный воздух чуть ли искрился, и видно было прекрасно, как французы готовятся к баталии. Генерал Рошамбо также разворачивал артиллерию. Суворов чуть усмехнулся – они еще не подозревали, какой сюрприз их ожидает. Он поднял подзорную трубу и увидел, как суетятся французские артиллеристы. Они заряжали и наводили орудия, но пока тоже не стреляли. Казалось, что противники боятся расколоть звенящую утреннюю тишину.

Дерфельден вопросительно глянул на Суворова, тот согласно кивнул, и бригадир, перекрестившись, крикнул:

– Огонь!

– Огонь! – подхватили командиры батарей.

Грохнуло первое орудие, за ним следом загремели и остальные. Черный мячик гранаты со свистом полетел вдаль, оставляя за собой тонкий след дыма от тлеющего фитиля, и вскоре перед французской батареей взметнулся черный столб с огненными проблесками. Недолет! Следующие взрывы пошли один за другим, и французские позиции совершенно скрылись среди разрывов. Однако французские артиллеристы не испугались и дали ответный залп. Напрасно! Если русские батареи просто взяли сначала неверный прицел, то французские пушки, как и предсказывал Суворов, оказались слишком слабы. Их ядра безвредно упали чуть не в пятидесяти саженях от большой батареи.

Русские командиры отдали приказ, канониры припали к орудиям, подкручивая винты, чтобы ствол поднялся повыше, и когда прогремел следующий залп, гранаты накрыли позиции французской артиллерии.

– Беглый огонь! – закричал Дерфельден.

И артиллеристы, повинуясь приказу, начали стрелять так быстро, как только могли. Петр, следивший за ними, лишь удивленно покачал головой. При Кунерсдорфе он видел слаженные действия пушек графа Шувалова, но выяснилось, что нет предела совершенству. Выучка суворовских артиллеристов была еще выше! Русские гранаты в считаные минуты смешали с землей батареи графа Рошамбо. Неизвестно, что там собирался делать граф, но только большая батарея, повинуясь приказу Дерфельдена перешла на стрельбу секретными гранатами. В свое время Петр потратил немало времени, уговаривая Ломоносова обратить внимание на артиллерийские дела, например, сегодняшняя дальняя стрельба тяжелых гаубиц была прямым результатом расчетов Михайлы Васильевича. Секретные гранаты разработал тоже он.

Смена снарядов произошла очень вовремя – издали долетело пение труб, и французская пехота стронулась с места. Русские командиры лишь удивленно переглянулись – французы шли медленным церемониальным маршем, который так подходил для сражений европейских, но от которого в Америке отказались решительно все, даже англичане. Что ж, тем хуже.

Снова грохнули гаубицы, откатившись после выстрела, но канониры споро накатили их обратно. А в воздухе над французскими шеренгами вспухли белые облачка разрывов. Казалось бы ничего страшного, но результат их был ужасен. На самом деле эти облачка были адской мешаниной порохового дыма, чугунных осколков и свинцовых пуль, которыми были начинены гранаты. Смертоносный вихрь обрушился на французскую пехоту. Закопченные артиллеристы, более всего напоминавшие чертей, дали второй залп, третий – и французы дрогнули. Сначала они остановились, хотя делать этого никак не стоило, потому что пехота превратилась в идеальную мишень, потом попятились, а затем и побежали.

– Вот видите, господа, – обратился Суворов к своим командирам, – оказывается, можно выиграть сражение, даже не трогая пехоту с места.

– Но сколь хороши эти секретные гранаты, – восторженно произнес подошедший Дерфельден. – Если стрелять на картечь можно только на двести саженей, этот снаряд позволяет истреблять пехоту на предельных дальностях!

– Хватит, господа, – властно оборвал восторги Суворов. – Сейчас мы должны двигаться дальше, постараться выручить милорда. – Он усмехнулся. – И здесь пушки не поспеют. Генерал Леонтьев! Возьмите два полка и ударьте в спину американцам, которые сейчас, как я понимаю, загнали англичан к берегу под корабельные пушки. Бригадир Озеров, вы вместе с казаками довершите разгром французов, не теряйте время, пока они не опомнились. Действуйте стремительно, но осторожно, артиллерия за вами не поспеет, поэтому будете рассчитывать сами на себя.

* * *