class="p1">Оценив строгость мальчика и умение логически мыслить, Натори показал Спайди разные настольные игры: карты, кости, стаканчики и шахматы, – которыми они любили развлекаться на привале. Мальчик много времени проводил с высоким клоуном, своим спокойным характером и лёгким отношением к жизни напоминающим Николаса. Они сдружились, насколько могли сдружиться восьмилетний мальчик и взрослый мужчина. Натори много разговаривал со Спайди и вскоре заметил, что образование у бывшего вора обрывочное, в своё свободное время клоун занялся восстановлением провалов, учил мальчика читать, считать и писать. Оборотень впитывал знания как губка, просил рассказать больше, жадно слушал всё, что рассказывали другие. Походя Натори учил мальчика словам чужого языка других стран, и разным диалектам. Вскоре Реми стал прислушиваться и пытаться запомнить, как звучит язык в разных городах, что проезжала труппа, а также читал местные газеты, которые добывал себе Натори.

Эмильен, как-то пытался научить Спайди играть на арфе, самом благородном из всех музыкальных инструментов, по мнению молодого барда, но не выдержав страшных звуков, извлекаемых учеником, быстро отнял своё сокровище из лап грубого «пса», сказав, что искусство музыки не для таких, как он.

Спайди остался при своём мнении, посчитав арфу скучным инструментом. Иногда в городах Муарака, труппе Рин встречались местные барды, в их ловких руках, отзывались потрясающими звуками музыкальные инструменты под названием гитара. Гитары существовали разных видов: маленькие, большие, семиструнные, с двумя грифами, басовые и акустические; а также ашурские, считавшиеся проклятыми и издающие сатанинские звуки. Мальчик пообещал себе когда-нибудь научиться играть на гитаре, и предпочтение отдал ашурской.

Четыре девушки-акробатки, самой младшей из которых было четырнадцать, а старшей шестнадцать с половиной, любили подзывать Спайди к себе и показывать ему новые трюки, всякий раз доказывая, что девушки гораздо более умело используют своё тело. Мальчик распалялся, в нём просыпался неудержимый дух соперничества, он гнулся и тянулся, пытаясь повторить за гимнастками, или сделать ещё лучше, чтобы осечь их шуточное высокомерие. Сам того не осознавая, оборотень учился у девчонок, ходил с ними по канату, прыгал с сальто через голову на козлах, крутился на перекладинах, держал равновесие на подвешенных под куполом шатра кольцах. Сперва он ужасно боялся упасть вниз, но изображая бесстрашного взрослого, не показывал виду. Вскоре страх высоты прошёл, Спайди научился наслаждаться видом арены, раскачиваясь под куполом шатра, свесившись вниз головой, зацепившись ногами за большой обруч.

Девчонки в шутку потешались над мальчиком, но всегда приходили на помощь, если у него что-то не получалось. Оборотень изображал недовольство их шутками, хмурился, когда его звали, но в глубине души симпатизировал им, в отличие от Рин, которая придиралась к ним также сильно, как к своему «питомцу». Особенную нелюбовь принцесса питала к пятнадцатилетней Миаке. Девушка должна была, по мнению Рин, поменять имя на созвучное другим гимнасткам – Мицки. Блондинка питала слабость к рифмовке имён, а также некий педантизм в отношении всеобщего равенства, не касавшегося лишь её. Внучка стариков всегда тщательно следила за количеством одежды и размером порций каждого члена труппы, полагая, что все должны получать одинаковое количество еды. Спорить с ней по этому поводу было бессмысленно. Но в вопросе своего имени акробатка не желала уступать, из-за чего вспыхивали нешуточные споры, с наказанием в виде ударов плёткой по спине.

– Миака, ты глупая гусыня! Ты же видишь, как красиво звучат имена Сатори и Натори, наших бездарных клоунов. Также должно быть и с вами: Сацки и Нацки – выступают в паре, а ты с Рицки. Тебя должны звать Мицки! Мицки и Рицки, Сацки и Нацки – потрясающе! Ну, как эта простая истина не дойдёт до твоих птичьих мозгов?! – в очередной раз брюзжала Рин.

– Миака – моё имя! Его дали мне родители! – настаивала девушка-акробатка.

– И где они теперь? – перебила её принцесса. – Ты теперь в нашей труппе, твои родители умерли! Ты больше им ничем не обязана. А мы тебя терпим и кормим!

Слушая перепалку, Спайди тоже задумался: он позволял людям называть себя чужими именами, хотя у него есть своё, то, которое дали родители. так же как и Миаке. Но и родители оборотня, так же как у Миаки, умерли. Должен ли он также яро бороться за ту, последнюю крупицу, что они ему оставили? Мальчик не помнил, как выглядели его родители, одно он знал наверняка – они, как и дядя, оборотни, за что и были убиты. Своего сына – оборотня – они назвали Реми. Значит до тех пор, пока он притворялся человеком, он будет называть себя людскими именами. Он помнит настоящее своё имя, и когда-нибудь он назовёт его вслух, когда перестанет прятаться и скрывать свою суть, когда сможет жить открыто и свободно.

– Я – Миака! Я не откажусь от своего имени из-за прихоти избалованной девчонки, – выпалила девушка.

Глаза Рин расширились, она не могла поверить, что какая-то безродная акробатка посмела так о ней отозваться? Пальцы блондинки сжали плётку, на скуле девочки выступила жила. Принцесса труппы сейчас напоминала бешеного зверя. Миака сообразила, какую глупость бросила и прикрыла рот ладонями, глаза её тоже расширились, но уже от страха.

Спайди ковырял ножом новую дырочку в сандалии Нацки. Он наблюдал за сценой со стороны и хотел бы вмешаться, но знал, что стоит помочь Миаке, как весь гнев Рин обрушится на него. Получать удары хлыстом от противной девчонки, защищая упрямые принципы другой девчонки, оборотень не стремился. Переводя взгляд с одной на другую, Спайди приметил лишнее движение около Рин и неприметным движением швырнул нож.

Оружие молнией пронеслось в сантиметре от носа блондинки и вонзилось в колесо повозки. Рин застыла, гнев её за секунду сменился ужасом, она застыла, как вкопанная. Все вокруг затаили дыхание. Кто не видел перепалки и броска, подошли к доселе бушевавшим девушкам, одними глазами вопрошая «что случилось».

Рин медленно перевела взгляд на своего «пса», она уже было, открыла рот, чтобы начать очередную тираду, как Сатори, осмотрев нож, заорал, что на конце его ядовитая муха. Никто не поверил словам любящего выпить клоуна, все ломанулись к ножу воочию убедиться в его словах. Небольшой нож торчал из деревянного колеса повозки, его кончик пригвоздил красную муху с полосатыми лапками.

– Провалиться мне под землю! Кто кинул нож? – кричал Сатори в восхищении.

– Спайди, – запинаясь, произнесла Миака.

– Пропасть мне, Спайди! Да у тебя глаз алмаз. А повторить сможешь? – продолжал восхищаться толстый клоун.

– Что тут? Что столпились? Что произошло? – прибежал, расталкивая всех, старик.

– Деда, ты не поверишь! Мы метателя нашли, – забыв про обед, который готовила, выпалила бабка, хлопая себя руками по бёдрам