сделало с её семьёй, и просто… не могла. Она понимала, что поступает несправедливо. Феникс спас ей жизнь – она должна быть благодарна. Но проклятие убило их мать, и у любой благодарности есть пределы.

И всё же она не могла избегать его вечно. Да и уходить, не попрощавшись, было невежливо. Поэтому Лу приблизилась и слегка кашлянула.

– Закончил? – спросила она.

Зак даже не поднял голову.

– Ага, ещё утром. Это другой рисунок.

Лу спрыгнула из седла на землю.

– Папа скоро приедет. Нам пора.

Зак нахмурился и продолжил рисовать. Вздохнув, Лу села рядом, стараясь не смотреть в сторону феникса.

Зак снова рисовал маму – он целое лето посвятил ей. Получалось очень красиво, и Лу ощутила внезапный укол ревности – как в тот раз, когда Зак рассказал, что феникс показывает ему воспоминания о маме. Отчасти она надеялась, что после снятия проклятия он покажет их и ей тоже, но что он мог сделать, когда она так старательно его избегала?

– Если мы не вернёмся, Ровена нас убьёт, – сказала она пару минут спустя. – И вообще, ты же не хочешь, чтобы папа решил, будто мы про него забыли?

Вздохнув, Зак неохотно отложил карандаш и начал собираться.

– Мне кажется, это он про нас забыл, – пробормотал он. И хотя Зак явно преувеличивал, в чём-то он всё же был прав.

За лето отец звонил всего несколько раз, общался отстранённо и быстро сворачивал разговор. Лу всё гадала, что же случилось. Он решил, что одному ему лучше? Разлюбил их? Больше не хотел быть их отцом?

Нет, разумеется, он их не разлюбил, но последний вопрос не давал спать по ночам. Вдруг папа передумал? Вдруг не захочет их забирать?

Англия ей нравилась. Она любила Диколесье и не хотела уезжать, но они столько всего пережили, и если теперь лишатся ещё и отца…

Колена коснулась что-то мягкое, и Лу удивлённо перевела взгляд на феникса. Тот смотрел на неё умильным взглядом, и в тёмных зрачках она заметила золотой отблеск, которого раньше не видела.

– Привет, – тихо сказала она, ласково поглаживая его по длинной шее. Феникс смотрел на неё, и она выдержала его взгляд, хотя в горле встал ком. Что ещё она могла сказать тому, кто по неосторожности убил её маму?

И вдруг лес вокруг изменился. Не исчез – она всё ещё сидела под тем же деревом, что и раньше, – просто стал… другим. Зак судорожно вздохнул и уставился ей за спину.

Лу обернулась – и увидела маму.

Совсем молодую – ей было лет двадцать, не больше. Она сидела у дерева, и плечи её сотрясали рыдания. Рядом стоял феникс, тревожно толкая её под локоть. Мама не шевелилась, но он не отступал, и наконец она подняла на него красные опухшие глаза.

– Кэл уезжает, – прошептала она сдавленным от слёз голосом. – Ему предложили работу в Чикаго. Он переедет сразу после выпуска. Ещё неделя, и я больше никогда… никогда его не увижу.

Феникс издал низкую гортанную трель и нахохлился – кажется, от расстройства. Лёгкий весенний ветер зашелестел листвой; мама крутила что-то в пальцах, и губы у неё дрожали.

– Он хочет забрать меня с собой, – прошептала она. – Посмотри, что он мне подарил.

Она протянула фениксу руку, и на солнцем блеснуло серебро. Лу мгновенно узнала украшение.

– Это обручальное кольцо, – сказала мама, улыбаясь сквозь слёзы. – Я знаю, что выбора нет, но я… не смогла сразу ему отказать. Мне нужно время. Нам так хорошо вместе. Я просто… просто хочу провести с ним ещё пару дней. Притвориться, что у нас есть шанс на совместное будущее. – Она вытерла глаза, но нижняя губа вновь задрожала. – Я так его люблю.

Она разрыдалась, а феникс замер, будто о чём-то задумался. А потом издал печальный клич, склонил голову, и его охватило мягкое золотистое сияние.

Мама дёрнулась, словно обжёгшись, разжала пальцы и посмотрела на ладонь.

– Что… – Она перевела взгляд на феникса и обратно. – Но…

Феникс подошёл к ней, урча и глядя тёмными большими глазами. Задрожав, мама бросилась к нему и нежно обняла, поглаживая по роскошным перьям.

– Спасибо, – прорыдала она. – Спасибо.

Когда лес начал тускнеть, Лу заметила ладонь мамы, немного грязную у основания, но в целом абсолютно нетронутую.

Клеймо пропало.

Воспоминание поблёкло и сменилось другим. В этот раз мама была немного старше и выглядела уставшей. Она коротко обрезала волосы – такую причёску она носила, когда Зак с Лу были совсем ещё маленькими. Присев, она снова обняла феникса.

– Я так по тебе скучала, – пробормотала она, зарывшись лицом в его перья. – В октябре родились детки. Близнецы. Мальчик и девочка – Захария и Таллула. Они такие красивые, – сказала она, и глаза её просияли. – Поскорее бы вы познакомились.

– Феникс о нас знал? – ошарашенно спросила Лу. – Мама ему рассказала?

Зак кивнул, и она вцепилась в его рукав, желая остаться в воспоминании подольше. Но, как и первое, оно тоже померкло, а на смену ему пришло следующее.

Мама сидела у дерева и показывала фениксу фотографии. Свет солнца проникал сквозь ветви деревьев, и под его лучами Лу разглядела собственное лицо.

– Они такие умные, я каждый раз поражаюсь, – сказала мама, сияя от гордости. – Поскорее бы вас познакомить. Я постоянно рассказываю им сказки о Диколесье. Не терпится увидеть их лица, когда они узнают, что оно существует на самом деле.

Феникс, урча, изучал фотографии, словно пытался запомнить. Мама с улыбкой гладила его по перьям, но какое-то время спустя раскрыла ладонь и посмотрела на место, где несколько лет назад была белая метка.

– Мне её не хватает, – тихо сказала она. – Не хватает напоминания о тебе. Грустно видеть пустое место там, где когда-то ты оставил свой знак. Ты ведь до сих пор так мне важен… – Она замолчала, явно колеблясь. – Я понимаю, что не имею права носить метку, сняв с себя всю ответственность. Понимаю, что лишилась этой чести, когда уехала и вышла замуж за Кэла. Но каждый раз, когда я смотрю на ладонь, то начинаю скучать по тебе всё больше и больше. Это просто невыносимо.

Феникс покосился на неё и, не дожидаясь продолжения, вновь засиял мягким золотом. Через мгновение ореол угас, а мама ахнула и уставилась на руку.

– Серьёзно? – шепнула она дрогнувшим голосом. Феникс ткнулся в её локоть, и мама нежно сжала его в объятиях. – Спасибо. Я никогда этого не забуду, обещаю.

Пока Лу поспешно соображала, что всё это значит, воспоминание снова сменилось. В этот раз маме было лет тридцать пять – возраст, который ей не было суждено пережить.

Видимо, это была