У этой церкви находится придел святого Иоанна. В этой же церкви Давид пророк составил Псалтырь. Внутри главной церкви лежит царь Давид и находится его кресло. Вблизи — Вифания, место, где Христос Лазаря воскресил, от горы Сиона четыре поприща. Недалеко от этого места находится Мамврийский дуб[311]. Позади горы Сион — Юдоль плачевная и село Скудельниче, сохранившееся и до сего дня.

Возвращались назад от Алеппа иным путем к Бурсе. Первый город Антиохия (Антакья)[312], стоит на семи горах, окружен семью стенами. Сквозь город протекает река, через нее создан большой мост, на многих каменных опорах. У моста сооружены четыре стены, как городские, каменные, а в середине моста поставлены железные ворота и стрельницы большие, а в них многие бойницы. Внутри город камнями укреплен, камни сбиты скобами железными и залиты оловом. Среди города церковь святая София, размером с царьградскую Софию, но в ней нет службы. Город этот подобен Царьграду, но утратил свою былую славу, ныне им владеют арабы. Христиан в нем мало, больше мусульман. Город этот очень большой, в нем люди разных вероисповеданий. От Алеппа до Антиохии три дня пути.

На пути к Бурсе встретился первый город египетский, армянский (?)[313], живут в нем туркмены. Река под городом течет большая, и на ней мост каменный. На обоих концах моста ворота, здесь взимают пошлины. До этого города десять дней пути от Алеппа.

Город Адана[314] большой, и также река под ним течет. Мост через нее был армянский, ныне в городе живут туркмены и армяне. Церкви у них армянские и митрополит армянский. До города шесть дней пути. Далее город армянский, один день пути от Адана, здесь взимают пошлины. В двух днях пути находится город армянский Гулек, стоит на горе очень высоко. Когда погожий день (вёдро), тогда город этот видно, но когда облачно, тогда его не видать. От Гулека на расстоянии одного дня пути находится также армянский город Карасам. А от этого города шли до Обидне (?), до Караманской земли[315]. Первый поселок Караманской земли Кара-Бунар. От Кара-Бунара до Араклеи города пять дней пути, а от Араклеи до Конии[316] два дня пути. На их языке этот город называется Кония, и на нашем языке Икония же. Здесь церковь наша православная, на их языке называется Платон, а на нашем языке по имени епископа Иконийского Анфмлохия. Он и похоронен здесь, между царскими и северными дверями, течет миро и до сего дня. От Иконии до города Акшер три дня пути, а от Акшера один день до Турецкой земли.

Оттуда один день до города Карахисара. Стоит он в долине, на каменной возвышенности, очень большой. В городе на конях не ездят, а люди лазят по лестницам. Здесь находится церковь великомученика Георгия. От Карахисара два дня пути до города Кютахья. Город стоит на каменной горе, три города один в одном. Срединный город очень высок, под ним большой посад и две церкви на посаде — Богородицы и Николая. От Кютахьи до города Инегель[317] три дня пути, а от этого города один день пути до Бурсы, Пришли мы в Бурсу на четвертой неделе после пасхи. Богу нашему слава вовеки, аминь.

Хожение за три моря Афанасия Никитина[318]

В том же году нашел написание тверского купца Афанасия, что был в Индии четыре года. А ходил, как говорят, с Василием Папиным[319]. Я же пытался узнать, когда Василий ездил с кречетами послом от великого князя, и сказали мне, что за год до казанского похода возвратился из Орды, когда князь Юрий[320] был под Казанью, когда его (Василия Папина) под Казанью застрелили. Записей же не нашел, в каком году пошел или в каком году вернулся из Индии и умер. Говорят, что, не дойдя Смоленска, умер. А писание то своею рукою написал, и его рукою написанные тетради привезли купцы к Мамыреву Василию, дьяку великого князя[321].

  Вот написал я грешное свое хождение за три моря: первое море Дербентское — море Хвалынское, второе море Индийское — море Индостанское, третье море Черное — море Стамбульское. Пошел я от Спаса святого златоверхого и с его милостию, от государя своего великого князя Михаила Борисовича тверского, и от владыки Геннадия[322] тверского, и от Бориса Захарьича. Пошел вниз Волгою и пришел в монастырь Калязин, ко святой Троице живоначальной и к святым мученикам Борису и Глебу. У игумена Макария[323] с братиею получил благословение. И с Калязина пошел на Углич, с Углича отпустили меня свободно. И оттуда приехал в Кострому к князю Александру[324] с другой грамотой великого князя. И отпустили меня беспрепятственно. И на Плес[325] приехал свободно и в Нижний Новгород, к наместнику Михаилу Киселеву[326] и к пошлиннику Ивану Сараеву, и они меня отпустили беспрепятственно.

  А Василий Папин уже проехал мимо города две недели тому назад, а я ждал в Нижнем Новгороде две недели татарского ширваншахова посла Хасан-бека[327]. Он ехал с кречетами от великого князя Ивана, а кречетов у него было девяносто. И поехал я с ним на низ Волгою. Проехали беспрепятственно Казань, Орду, Услан, Сарай[328].

  И въехали мы в Бузань-реку. Тут повстречались нам три поганых татарина и сообщили лживые вести: «Хан Касим в Бузани[329] стережет купцов и с ним три тысячи татар». Посол ширваншахов Хасан-бек дал им по однорядке[330] и по куску полотна, чтобы провели нас мимо Астрахани. А они, поганые татары, по однорядке взяли, а весть подали астраханскому царю. Я тогда покинул свое судно и перелез с товарищами своими на судно послово. Поехали мимо Астрахани, а месяц светит, и царь нас видел. Татары кричали нам: «Качма, не бегите!» А мы не слыхали ничего. А плыли на парусах. За наши грехи царь послал в погоню всю свою орду. И настигли нас на Бугуне, и начали в нас стрелять, у нас застрелили человека, а мы у них двух татар. Судно наше малое остановилось на езу[331], они его захватили и тотчас разграбили; а моя вся мелкая рухлядь была на этом малом судне.

  В большом же судне мы дошли до моря и встали в устье Волги на мели. Татары тут нас настигли и судно назад велели тянуть вверх до еза. Здесь