Книга Арпада все утро не давала Грегу покоя. Инстинкт полицейского. Найти сборник Висконтини оказалось в самом деле невозможно, но после долгих поисков ему все-таки удалось раскопать электронную версию на сайте университетской библиотеки Квебека.

Заняться чтением он смог только вечером, уже дома. Сидя за кухонным столом, полистал страницы на экране ноутбука. Книжка была явно толстая, и он начал с содержания – вдруг найдется, за что зацепиться. Его внимание немедленно привлекла глава седьмая, “Пантера”. Естественно, он сразу вспомнил татуировку на бедре Софи.

Грег с головой ушел в чтение. Поднял голову только на звук мобильника, лежавшего на кухонной стойке. Сообщение. Он встал. Старший агент из группы наружного наблюдения докладывал, что Арпад из дома не выезжал. Грег положил мобильник и сразу вернулся к чтению. Блокировать экран он не стал, телефон после нескольких секунд бездействия отключался сам.

Но Карин стояла здесь же, прямо под боком, делала вид, что заваривает чай. Она весь вечер ждала этого момента. Быстрым незаметным движением она схватила телефон, пока он разблокирован. Грег ничего не заметил, он уже снова был в тосканской деревушке, о которой писал Висконтини.

Карин заперлась в туалете и стала просматривать фото и видео на телефоне. И ее накрыло. Это было как удар под дых со всей силы. Ее оглушило, сразило как громом.

Пантера

ТОСКАНА, 1912 ГОД

Джованна долго ждала, когда вернется хозяин.

В его отсутствие она хорошо заботилась о замке. Замок был каменный, в духе римских палаццо, и стоял на холме, возвышаясь над гектарами оливковых рощ и окрестной деревушкой Бракетто.

Джованна блюла владения хозяина, как свои собственные, следила, чтобы никто из слуг не отлынивал. За оливы она не боялась: крестьяне работать умеют, рощи ухожены. Зато шофер, садовники, кухарка и горничные, стоило хозяину отправиться в очередное долгое путешествие, чувствовали себя вольготно. Глаз да глаз нужен. Ей уже стукнуло шестьдесят пять, пятьдесят из них она провела в услужении у рода Мадура, и теперь понимала, что старые слуги ее ни в грош не ставят: они знали, как великодушен и мягкосердечен хозяин. Но молодые ее еще слушались, и она частенько их распекала.

Джованна гордилась, что служит у Лукино Алани ди Мадура, “последнего из рода Мадура”. Веками предки Мадура были благодетелями Бракетто. Но вместе с ним угаснет и род. Лукино Алани ди Мадура был последним отпрыском, последним побегом родового древа. В свои пятьдесят он так и не женился и не намеревался иметь потомков. Он жил один – и уйдет один. А с ним упокоится в могиле его имя и герб.

Джованна знала Лукино с рождения. Его родители взяли ее в услужение в пятнадцать лет. И полвека спустя она опекала его и нянчила, как ребенка, которого у нее не было.

Лукино Алани ди Мадура любил приключения. Любил дальние странствия, любил открывать новые земли. Каждый год он уезжал, на недели, на месяцы. Он рассказывал Джованне о своих планах, показывал карты полушарий, лежавшие у него в столе. А потом, со дня его отъезда до возвращения, она с собачьей преданностью несла стражу в замке. Когда он возвращался, для нее наступал праздник. Обычно он появлялся с целой вереницей машин, груженных находками – мебелью, скульптурами, охотничьими трофеями, светильниками. У каждого предмета была своя история, и Лукино рассказывал ее Джованне. Она не выходила из роли, пеняла ему: стоило ли, в самом деле, везти из Бразилии это огромное, неуклюжее деревянное кресло? Зачем ему этот набор статуэток из слоновой кости какого-то азиатского племени? А уж это неслыханное чучело медведя, которое он вывез после охоты в русских лесах…

На этот раз его захватила Африка. Из Ливии он направился в Эфиопию, потом двинулся южнее, в Британскую Кению. Он писал Джованне, и она следила за его переездами по карте. Но письма становились все короче и приходили все реже. В последнем он писал, что скоро вернется. Но после этого “скоро” прошло уже много недель.

После известия о возвращении Джованна каждый день готовила для него обед. Но ожидание все не кончалось. И вот однажды утром в замок вбежали деревенские мальчишки:

– Донна Джованна! Донна Джованна!

– Что вам, дети мои?

– ОН вернулся!

Она почувствовала, как забилось ее сердце. Огромная радость охватила ее, широкая улыбка осветила обычно суровое лицо.

– И где он сейчас?

– В деревне, донна Джованна, – ответил один из мальчишек в надежде на награду. – Остановился со всеми поздороваться.

Джованна подняла на ноги весь дом, хотя все было готово. Блюда на плите, стол в столовой накрыт. Кусты в саду подстрижены накануне, струи главного фонтана проверены. Родовой замок Мадура никогда не был так прекрасен.

Мальчишки, что принесли добрую весть, отправились на кухню за сластями, а Джованна встала на страже на ступенях замка.

Вереница машин подъехала через полчаса. Лукино вышел и бросился в объятия экономки.

– Джованна! Моя добрая Джованна! – вскричал он, обнимая ее.

– Силы небесные, Лукино! Я так беспокоилась! Думала, вы уже никогда не приедете!

– Я всегда уезжаю, чтобы вернуться, славная моя Джованна.

Экономка неодобрительно взглянула на фургоны, доверху набитые громоздкими сувенирами. Какие-то люди только что выгрузили большой плетеный сундук.

– Не сваливайте этот ужас во дворе! – набросилась она на них.

– Этот ужас, – весело перебил ее Лукино, – наш новый спутник. Я вернулся не один.

– Какой спутник? – удивилась Джованна.

Лукино открыл сундук, запустил туда руки, вынул прелестного зверя, похожего на пятнистого котенка, и представил экономке:

– Джованна, это Гаттино[12].

Она изумленно уставилась на него. Кошек у них было столько, что девать некуда. Позавчера в конюшне нашли девять новорожденных котят!

Детеныш замяукал, и Лукино решил, что тот голоден. Он потребовал молока, и Джованна, рысью сбегав на кухню, вернулась с миской, стараясь не пролить ни капли.

– Молоко! Вот молоко для котика!

Лукино заливисто рассмеялся:

– Славная моя Джованна, вы слишком долго просидели здесь! В следующий раз я возьму вас с собой путешествовать.

– Нет уж, спасибо. Но что я такого смешного сказала?

– Ну Джованна, вы разве не видите, что Гаттино – не кошка?

Джованна почувствовала себя полной дурой и постояла в задумчивости.

– Но кто это, если не кошка? – спросила она наконец, стыдясь своего невежества.

– Пантера, Джованна. Это детеныш пантеры.

В следующие месяцы Гаттино стал любимцем не только всего замка, но и всей деревни Бракетто. Маленькая очаровательная пантера была совершенно ручной. В замке она постоянно находилась в своре собак Лукино и подражала их повадкам. Повинуясь Маме, старой пастушьей суке, главе стаи, пантера играла в саду