* * *

Двадцатого сентября, в среду, в десятом часу утра, сын родился. Тотчас Елисавета Петровна призвала своего духовника, и младенец был назван Павлом. Государыня велела спеленать наследника, акушерка взяла его на руки, и оне удалились из комнаты Екатерины, оставив ее выздоравливать.

Часа через три к ней заглянули и, увидев, что она продолжает лежать на той же кровати, велели позвать акушерку. Акушерка пришла, извиняясь тем, что государыня не отпускала ее ни на минуту, приказывая заниматься новорожденным. Екатерине помогли перейти на другую постель и снова оставили одну. Пока она, стеная на своем одиноком ложе, приходила в себя, государыня торжествовала рождение наследника.

ОПИСАНИЕ ТОРЖЕСТВА, БЫВШЕГО ПО СЛУЧАЮ РОЖДЕНИЯ И КРЕЩЕНИЯ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ПАВЛА ПЕТРОВИЧА

«1754 года, сентября 20-го дня, пред полуднем в 10-м часу, всемогущая Божия благодать обрадовала Ея Императорское Величество, нашу всемилостивейшую Государыню и всю здешнюю империю младым Великим Князем, которым Всевышний супружество Их Императорских Высочеств благословил и которому наречено имя Павел.

Сия всеобщая радость объявлена была того же дня двести одним пушечным выстрелом с обеих здешних крепостей .

На другой день поутру отправляемо было всем духовенством торжественное благодарное молебствие.

25-го числа сего месяца действительно совершилось крещение высокоупомянутого новорожденного Великого Князя.

Потом следовало пение: Тебе Бога хвалим и в то же время производилась с здешних одних крепостей пушечная пальба тремя стами одним выстрелом и при всех церквах был колокольный звон.

Того же дня всемилостивейше соизволила Ея Императорское Величество пожаловать Их Императорским Высочествам, Великому Князю сто тысяч рублев, а Великой Княгине сто же тысяч рублев, да бриллиантовый богатый убор на шею и серьги; а при том еще повелеть изволила, чтобы всем лейб-гвардии полков солдатам, матросам и другим им подобным по рублю на человека роздано было . – Ввечеру все дома в городе иллюминованы были» (Порошин. Ст. 597–601).

ИЛЛЮМИНАЦИЯ

На площади, окруженной колоннами, возведена гора. На горе храм – се Храм Российския Империи. На храме – великообширное Е – вензель имени Ея Императорского Величества. По-над Е сияет соразмерной громадности глаз – Око Божия Провидения.

Пред входом в храм – герб Российския Империи.

По обе стороны герба – статуи, знаменующие великие дела, коими Ея Императорское Величество Храм Российския Империи обновила, укрепила и украсила. Одна статуя есть Премудрость Ея Императорского Величества, другая – Ея Храбрость, третия – Установление законов, четвертая и пятая – Распространение наук, художеств и купечества, шестая – ужасное Приращение государственной силы.

Меж колонн, окаймляющих площадь, стоят лавровые деревья и бюсты вечнодостопамятных российских самодержцев, к построению Храма Российския Империи такую великую площадь приуготовивших. Се – Петр Великий и его Екатерина, затем – Алексей Михайлович и Михайло Феодорович, далее Иоанн Васильевич Грозный и дед его, Иоанн Васильевич тож, а после – Димитрий Донской, Александр Невский, Владимир Мономах, Ярослав Мудрый, Владимир Святый, Святослав, Ольга и Рюрик.

Десять тысяч ламп освещают картину. И все сие горит, блещет, пламенеет.[63]

* * *

Два человека только не веселились вместе со всеми – младенец и его мать. «Обо мне и не думали, – вспоминала она впоследствии обиду первых дней после рождения сына. – Я то и дело плакала и стонала в своей постели . Я никого не видела и никто не справлялся о моем здоровье; великий князь, однако, зашел в мою комнату на минуту и удалился, сказав, что не имеет времени оставаться. Его императорское высочество с своей стороны только и делал, что пил с теми, кого находил, а императрица занималась ребенком. Наконец великий князь, скучая по вечерам без моих фрейлин, за которыми ухаживал, пришел предложить мне провести вечер у меня в комнате. Я заметила, что оне все либо наперсницы, либо любовницы великого князя . Тогда он ухаживал как раз за самой некрасивой: это была Елисавета Воронцова. На шестой день были крестины моего сына; он уже чуть не умер от молочницы. Я могла узнавать о нем только украдкой, потому что спрашивать о его здоровье значило бы сомневаться в заботе, которую имела о нем императрица, и это могло быть принято очень дурно. Она и без того взяла его в свою комнату и, как только он кричал, она сама к нему подбегала, и заботами его буквально душили. Его держали в чрезвычайно жаркой комнате, запеленавши во фланель и уложив в колыбель, обитую мехом чернобурой лисицы; его покрывали стеганым на вате атласным одеялом и сверх этого клали еще другое, бархатное, розового цвета, подбитое мехом . Пот лил у него с лица и со всего тела, и это привело к тому, что, когда он подрос, то от малейшего ветерка, который его касался, он простужался и хворал. Кроме того, вокруг него было множество старых мамушек, которые бестолковым уходом, вовсе лишенным здравого смысла, приносили ему несравненно больше телесных и нравственных страданий, нежели пользы» (Екатерина. С. 378–379, 381, 404).

Так началась жизнь последнего русского царя осьмнадцатого века.

Мамушек его звали: Матрена Константиновна, Катерина Константиновна, Татьяна Афанасьевна, Анна Даниловна, Матрена Димитриевна, Мавра Ивановна, Дарья Володимировна; кроме них, также были бабушка Фандершар, мамушка Фусадье и еще несколько женщин разного возраста и происхождения (см. Порошин. Ст. 602, 604). Между ними он жил до шести лет, пока заведовать его воспитанием не был назначен Никита Иванович Панин, наш бывший посланник в Швеции.

Как ни странно, об этих первых шести годах его жизни сохранились хотя разрозненные, но зато яркие личные воспоминания. – Среди его учителей был молодой кавалер Семен Порошин, преисполненный великой идеей воспитать для России царя мудрого и благого и записавший воспоминания своего воспитанника о его младенчестве и первых годах после младенчества. Вот из этих воспоминаний некоторые пассажи:

«1755 году увидел в окно, что один истопник в воде, оборвавшись с плоту, утонул было; на глазах Его Высочества из воды его вытащили, что ему весьма чудно показалось.

На помочах водила тогда Матрена Константиновна.

В том же году церемониальный был переезд из Летнего дворца в Зимний. Покойная государыня держала Великого Князя на руках.