Выскочив из зарослей, из безобразных крапивно-кленовых пыльных зарослей, Михась подбежал к упавшему и сделал, все-таки сделал тот контрольный выстрел, о котором несколько минут назад ему напомнил Анпилогов.

В неподвижном воздухе выстрелы прозвучали неожиданно громко, и произошло то, о чем предупреждал Анпилогов, – из-за заборов показались отвратительные лица очевидцев, кто-то даже выскочил на тропинку, перекрыв дорогу к машине, и Михась, не задумываясь и не целясь, выстрелил в направлении парня в синих растянутых штанах. Он не думал попал ли, промахнулся ли, главного он добился, согнувшись, обхватив живот руками, парень нырнул в калитку, которую предусмотрительно оставил открытой. У него еще хватило времени, хватило сил захлопнуть ее за собой и ткнуть раскрытой ладонью в щеколду, перекрывая вход тем, кто вздумает броситься за ним.

Вася оказался молодцом – едва прозвучали выстрелы, он на скорости отъехал от почты и через несколько секунд был у просека – так изловчился остановиться, что дверцы машины, и передняя и задняя, оказались как раз напротив тропинки. Михась с Аликом потеряли совсем немного времени, чтобы взбежать на небольшой подъем, нырнуть в машину и тут же захлопнуть за собой дверцы.

– Только спокойней, – Михась положил руку на Васино колено. – Никакой спешки. Но и не медлить.

– Соображу, – проворчал тот и машину все-таки рванул с места, а через минуту, миновав озеро, оставив за спиной белый обелиск, посвященный воинам, погибшим при освобождении Подмосковья от немецко-фашистских захватчиков, набирая скорость, понесся к Кунцевскому автоцентру. Не прошло, наверное, и двух минут, а Вася уже ехал в третьем ряду Кольцевой дороги, норовя протиснуться еще левее в крайний ряд, но Михась опять остановил его.

– Не надо, Вася... Крайний левый всегда под особым надзором у гаишников... А так мы в общей массе.

– Ну, что у вас? Нормально? – спросил Вася, решив, что проявил достаточно выдержки и уже может нарушить молчание.

– Лучше не бывает, – ответил Алик. – Все просто замечательно. А тебя никто не засек?

– А мой номер в бардачке... Сейчас свернем в тихое место я и привинчу свой родной... А этот, – Вася небрежно махнул рукой, имея в виду, очевидно, где-то подобранный и прикрепленный по такому рисковому случаю номер, – этот мы запустим подальше... В траву, в болото, в чащу лесную непроходимую... У вас точно все в порядке? Следов не оставили?

– Следы всегда остаются, – значительно произнес Алик. – На то они и следы.

– Пистолет там бросили?

– С какой стати? – вскинулся Михась. – Авось еще сгодится.

– Что-то я смотрю, ты разохотился...

– Дурное дело нехитрое... Главное, начать, – проворчал Михась. Он раскрыл свою сумку на длинном ремне, достал пистолет, вынул обойму. – Еще два патрона остались, – сказал он. – С перевыполнением идем, с экономией.

– Выбросить их надо!

– Не здесь же...

– Спрячь все это хозяйство, – Алик кивнул на пистолет. – Там еще в стволе один остался...

– Ох, не забыть бы, – спохватился Михась, пряча оружие в сумку.

– Лучше бы вы его выбросили, – проворчал Вася. – Зря пожлобились. Жадность фраера погубит.

– Ладно, не каркай. Сегодня избавимся. Вот доложим о выполнении задания...

– Кому доложите? – спросил Вася, чувствовалось, что не понравилось ему жлобство приятелей. Он твердо знал – от пистолета надо избавляться немедленно. Нет пистолета – все, иди свищи, доказывай.

– Было бы что доложить, – ушел от ответа Михась. Больше говорить было не о чем. Теперь важно было подальше отъехать от Можайского шоссе, как можно дальше, как можно дальше. – Возле Профсоюзной на развязке свернешь в посадку, там и очистимся от скверны.

Но в эти минуты главные события происходили все-таки на просеке, возле залитого кровью Долгова. Повезло ему или не повезло – трудно сказать, но водитель «Скорой помощи», который когда-то в молодости водил милицейские «газики», услышав выстрелы, сразу сориентировался и, не медля, рванул к просеку. Там уже толпились люди, парень в растянутых штанах что-то суматошно объяснял Анпилогову, тут же вертелись неизвестно откуда появившиеся корреспонденты, оператор, бородатый мужичонко с блокнотом пытался узнать у парня хоть что-то внятное – как выглядели убийцы, сколько их было, куда побежали, видел ли он их раньше... Телевизионщик молча снимал распростертого Долгова.

– Ребята, не забудьте – крупный план, чтобы узнать его могли... Глядишь, покажут на экране и кто-то из зрителей что-то вспомнит, что-то подскажет...

– Фирма веников не вяжет, – пробормотал оператор, но все-таки подошел поближе, чтобы залитое кровью лицо пострадавшего было видно на весь экран. – На добитие стреляли, – сказал он Анпилогову... Как это у них называется... Контрольный выстрел в голову.

Прибежали два санитара с подъехавшей «Скорой помощи». Поохав, постонав, кое-как погрузили плотноватого Долгова на носилки и, согнувшись от тяжести, понесли к машине.

– Хоть живой? – спросила старушка, прибежавшая на выстрелы.

– Там разберемся, – ответил санитар.

– Может, укол какой сделать... От столбняка, что ли...

– Будет ему укол, все ему будет... Где тут у вас ближайшая больница?

– В Одинцове, где же еще... Туда надо везти, больше некуда. Только это... Какая больница... Вам, похоже, морг нужен...

– Разберемся.

Водитель распахнул заднюю дверцу, санитары вдвинули носилки в машину, и дверцы захлопнулись. Машина тут же тронулась с места. Милиционер уныло ходил между высыпавшими на просеку дачниками, что-то спрашивал, уточнял, но, как выяснилось, единственным очевидцем происшествия был тот самый полуголый парень в синих штанах. Он без конца повторял, что в него стреляли, но промахнулись, что он успел вскочить в свою калитку, что стрелять в него начали, едва он появился, что был первым, что только он видел преступников и, по его словам, выглядели они просто устрашающе – громадные, в черном, со злыми мордами и что-то кричали на непонятном языке.

– Может, это был просто мат? – уточнил Анпилогов.

– Какой мат! Какой мат! Что я, мата не знаю?! За кого вы меня принимаете?! – И столько обиды было в голосе парня, что Анпилогов усовестился.

Подробно описывать последующие события смысла нет, поскольку все они были скорбны, очевидны и проистекали из того, что уже было сказано. Главный врач одинцовской больницы, осмотрев доставленную жертву покушения и убедившись, что человек мертв, выдал жене Долгова соответствующий документ, после чего она получила права забрать то, что осталось от горячо любимого мужа для дальнейших, тоже очевидных и скорбных действий.

Давний друг семьи Анпилогов Иван Иванович помог вдове с хлопотами – достал машину, подключил знакомых ребят, оформил документы и в тот же вечер несчастного Долгова отвезли на его дачу в Калужской области, в Козельском районе. Дача эта принадлежала Анпилогову Ивану Ивановичу, но сообщать об этом всем и каждому он не стал, решив, что пусть все думают, будто дача принадлежит Долговым. Там же, на окраине небольшой деревеньки, решено было Долгова Николая Петровича и похоронить.