– Дал, – сказал Алик, твердо глядя в глаза Анпилогову. – Но мы этого не говорили.

– Разберемся, – ответил Анпилогов, беззаботно махнув рукой. – Меня больше волнуют не деньги, тем более, это не мои деньги, меня истина волнует.

– Истина – ладно, – кивнул Михась, – для истины мы готовы поработать. Но только ради истины.

– А ведь вы по большому счету уверены, что заработали эти деньги, а? – опасно улыбнулся Анпилогов.

– Иван Иванович! – вскричал Алик. – А полгода душевных терзаний? А бессонные ночи? А сброшенные килограммы лишнего веса? А неустанная борьба с самим собой, с соблазнами, которые не может преодолеть ни один нормальный человек? Это что вам все – хухры-мухры?!

– И ветер дул в распахнутые двери, – негромко произнес Анпилогов, словно упоминанием о ветре хотел остудить жаркую речь Алика. – И ветер дул в распахнутые двери, – повторил он, сгребая разбросанные на столе снимки. Значит, договорились – никаких перемен в вашем поведении. Этого человека вы знаете только как завсегдатая забегаловки Фатимы. Да, он как-то угостил вас пивом – это все, что вас связывает.

– Мы вам больше не нужны? – негромко спросил Михась.

– Что?! – опять во весь голос вскричал Анпилогов. – Все только начинается! Ребята! Все только начинается. В воздухе сверкнули два ножа, только сверкнули! Пираты только затаили дыханье! Только затаили!

– Это что же получается... – пробормотал Михась растерянно.

– А то и получается! Хапнули деньги? Хапнули. Отрабатывайте! Никто ничего не отменял! Вперед и с песней! Ишь, размечтались!

– Вы хотите завалить Долгова? – шепотом спросил Алик.

– А почему бы и нет?!

– Вы тоже получили деньги? – глядя исподлобья, спросил Михась. – Тогда получается... Это что же получается... Отвечать только нам с Аликом? Жар чужими руками, да, Иван Иванович?

– Михась, – Анпилогов помолчал, выдвинул ящик стола, что-то долго там рассматривал, поднял на Михася печальные глаза. – Михась, – повторил он, – угомонись. Никогда не торопись произносить обидные слова. Обидные слова вообще лучше не произносить вслух... Когда они в тебе, когда в твоей душе пылают непроизнесенными... Они лучше работают. Они сильнее. Как говорит один чревовещатель, даю установку... Вы продолжаете жить прежней жизнью, говоря точнее, продолжаете играть роль киллеров... Я внятно выражаюсь?

– Более или менее, – пожал плечами Михась.

– Я возвращаю ваш портрет... Прости меня, пистолет... И обойму с патронами.

– Холостыми? – Михась, кажется, начал что-то понимать. В его глазах затеплилась надежда на избавление от той работы, которую ему так не хотелось выполнять.

– Конечно, – просто ответил Анпилогов. – Вот пистолет, – он вынул из ящика стола тот самый пистолет, который однажды сунул в камеру хранения заказчик убийства. – Вот патроны... Они тоже почти ваши... Но теперь ими можно стрелять, не опасаясь за чью-то жизнь. Постарайтесь отстрелять их полностью... Мало ли... Всяко бывает...

– А что может случиться?

– Вдруг они меченые, вдруг попадут в руки вашего коварного спонсора... Он должен убедиться в том, что вы сработали честно.

– А как к нему могут попасть отстрелянные гильзы?

– Как угодно... Кто-то из наших вдруг решит ему гостинец подарить, в траве заваляется гильза, а он пойдет проверить и найдет ее... И сразу ему все станет ясно, все наши коварные замыслы и помыслы перед ним и откроются во всей своей неприглядности, во всей своей безобразной наготе... Может такое быть?

– Запросто! – убежденно ответил Алик.

– А патроны действительно меченые? – уточнил Михась.

– Есть у меня такое подозрение... На всех гильзах легкий укол стальной иглы... Почти незаметный... А чтобы на всех патронах, да еще в одном месте... Так не бывает. Там цифирьки на гильзе, совсем маленькие, и среди других цифирек есть пятерочка... И в каждом колечке этой пятерочки... В нижней ее загнутой части... Представляете?

– Ну?

– Так вот в каждом ее разорванном колечке легкий, почти неприметный укол иглой. Ваш заказчик очень предусмотрительный, но глупый. Он вам еще не говорил, чтобы вы сохранили гильзы?

– Не было такого разговора...

– Скажет.

– А зачем они ему?

– Глупый потому что, – Анпилогов не стал пояснять все те мыслишки, которые пришли ему в голову, когда он с помощью своей замечательной лупы обнаружил метки на гильзах. – Можно проникнуться умной мыслью, но мысли глупые выше человеческого понимания, обычному человеку они недоступны. Они на грани мистики и полной необъяснимости. – Повторяю, отстреляйте всю обойму.

– Зачем? – не понял Михась.

– Чтобы не оставлять следов. Он у вас потребует вернуть пистолет, вы вернете, а в обойме еще два патрона... И оба холостые. Как вы ему объясните это странное обстоятельство? С какими глазами будете бормотать лживые свои оправдания?

– Действительно, – пробормотал Алик. – Это ж надо?! – добавил он восхищенный анпилоговской многоопытностью.

– Если же он каким-то необъяснимым способом сумеет заполучить хотя бы одну использованную гильзу... А мы можем ему в этом помочь... Почему бы и нет?

– Действительно, – повторил Алик.

– Так вот, заполучив родную свою гильзу, он лишний раз убедится, что ребята вы честные, убийцы добросовестные, киллеры надежные. И проникнется к вам доверием и признательностью. Глядишь, премию выдаст, чего не бывает в нашей жизни, полной опасности и непредсказуемости, – хмыкнул Анпилогов, опасно сверкнув потрясающими своими зубами.

– Держи карман шире, – проворчал Алик.

– Подводим итоги нашего вчерашнего сговора, – сказал Анпилогов на следующий день, положив крупные свои ладони на лакированную поверхность стола. – Покушение на Долгова Николая Петровича намечается на завтра. Четырнадцать ноль-ноль. Место убийства, которое вы наметили... Принимается. Выбор сделан грамотный. За что вам объявляется благодарность. Долгов в четырнадцать часов выходит из своей железной калитки и, как бы ничего не подозревая, идет к себе домой. Обедать. К этому времени он, надеюсь, как раз проголодается. С улицы Советской сворачивает в просек, а вы уже там. Машина вас ждет на Советской. Железнодорожный переезд, как вы знаете, закрыт.

– Знаем, – кивнул Михась.

– Поэтому сразу сворачиваете в сторону почты, к озеру и мимо белого обелиска дуете в сторону Кунцевского автоцентра. Ближайший съезд на Кольцевую дорогу – направо. Проскакиваете Кутузовский проспект, едете дальше и в Москву въезжаете по Профсоюзной улице. А там – на ваше усмотрение. Созваниваемся не позже пятнадцати ноль-ноль. Если у меня хватит терпения. Ваш таинственный заказчик сегодня выехал на Украину. Вопросы есть?

– Есть... – Михась помолчал. – Ну хорошо... Мы завтра проделаем все, о чем тут договорились... А дальше? Что это доказывает? Как все это уличает нашего заказчика?