Жар стукнул в висках двумя горячими молоточками, когда её изумруды утонули в его омутах. Он жёг её, он управлял ей. Управлял, но делал это мягко, вывернув всё так, что Лиина сама желала всем своим существом подчиняться и принадлежать. Ей хотелось тонуть в мазуте этих глаз, врасти в камень его рук.

- Ты моя, Ли. - говорил он, унося её с собой.

Лейнар Каменный был ветром, а она листом. Но не сухим осенним листом, оторвать который много сил не надо. Ли оказалась свежим, клейким листиком, зелёным и упругим, оторвавшимся по своей воле и давшим корни. Теперь она была саженцем.

И хрена с два это был просто танец.

Шаг, когда женское бедро прижалось к мужскому бедру и через ткани одежды тела чувствовали тепло друг друга. Ещё шаг, когда влилась она в него, он в неё и зелень утонула в чёрной патоке... Глаза в глаза. Тело в тело. Жизнь в жизнь.

Лейнар ощущал желание всей кожей, кончиками пальцев, Лиина плавилась и текла сквозь них золотом, обжигая его ладони до кости. Под молочной тканью платья ходили соки сути - человек и Праантар теперь боролись друг с другом, мучимые голодом и жаждой.

- Моя. - выдыхал он в неё одними губами, прижав к себе в повороте, небрежно, но крепко удерживая каменной рукой тонкое тело.

- Твоя. - соглашалась она, слегка опустив голову, брызгая бронзовым румянцем и жарким стыдом.

Вложив худую руку в тёмную ладонь, Лиса шла за Зверем, остро оттряхиваясь от пробегающих по телу искр и бисера ледяной воды. Не отрывая взгляда от его глаз, тяжёлого подбородка и чуть впалых щёк, покрытых серебряной щетиной. Верхняя губа Уилбера дёрнулась, как в оскале. Ли ответила тем же движением, борясь с искушением впиться в его губы своими. Взгляды их слились воедино, навсегда, навсегда, навсегда...

От цепкого взгляда Зверя не скрылось ничего: ни ткань платья, обтянувшая стройное тело и тугие груди с твёрдыми сосками, ни хрупкий румянец на щеках. Он СЛЫШАЛ её дыхание и ЧУВСТВОВАЛ её влагу. На тонкой шее под кожей бились жилки, от этих звуков и аромата кровь прилила к животу и устремилась вниз, делая плоть стальной. Зверь рвался наружу, ему надо было метить, клеймить самку, показать всей стае, что она - его. Человек же, не уступавший в силе, сказал "стоп" и Чудовище, ещё раз прижавши пару к груди и вдохнувши её запах, остановилось.

Ли перевела дыхание, сердце билось сразу и в груди и где то в горле. Ноги подкашивались, девушке грозили либо обморок, либо помешательство. Между ног горело, будто она села на раскалённые камни, а низ живота был наполнен битым стеклом.

- Вы что - то сделали со мной. - прошептала она, опускаясь на мягкий стул и принимая из рук Вороны длинный узкий бокал с прохладным морсом.

Лейнар склонился к жене и елейно прошептал в ухо:

- Я ещё даже и не начинал ничего делать, Лисёнок. Я просто учил тебя танцевать. Это ж не твои пляски на лужайке в День Хвалы Богам, верно?

- Уилбер, я просила не применять ко мне Силу!

- Немного пришлось помочь, да. - хмыкнул он - Прошу прощения. Но... ведь тебе понравилось? Не говори, что нет. Ты пахнешь желанием, сэтра Лейнар. Глаза у тебя блестят, как начищенные медяшки, соски напряглись и ты свела бёдра... Ты делаешь так, когда хочешь меня.

- Я вас не хочу! - зашипела Ли, сжимая бокал в руке - Что вы мелете?! Вы... Невоспитанный мужик!

Сэтр Лейнар пафосно - трагически склонил голову и ответил, прикусив губы, чтоб не расхохотаться:

- Да, есть такое... Воспитание хромает. У меня было трудное детство, Лин. Хочешь фруктов? Или пирожных?

- А идите вы... - девушка разозлилась, все добрые наставления о послушании и непротивлении, вбиваемые в неё годами, испарились.

- Тише, сэтры. - Ворона забрала бокал у девушки из рук - Приличия. Нормы.

- Вы совершенно правы, нира Женан! - Лейнар убрал руку с плеча Ли.

Пирожные оказались нежнейшими, замороженные, седые ягоды и сливочный крем таяли во рту. Ли любила сладкое, сласти улучшали настроение и настраивали на благодушный лад, это было известно ей с детства. Уж как ни был суров отец, а от варенья или фруктовых пирогов никогда не отказывался. Уилбер же не очень любил сладкую пищу, утверждая, что она только "для баб и детишек", а Лиинину стряпню он ест лишь из желания угодить жене. Сама же сэтра Лейнар была убеждена, что муж просто кривляется, поскольку если что то не любишь, то и не любишь. И совсем невозможно заставить себя это есть. Или делать. Или жить с тем, кого...

Хотя вот здесь всякое случается. Права тётка Эрдана и правду говорит народная мудрость: стерпится - слюбится. Может, это и произошло. А может, и это Ли понимала сейчас ясно: произошло другое.

Дан дал ей первое, хрупкое ощущение нужности, желанности, нежность прохладной травы и гарь стыда. Уилбер же открывал перед ней сейчас другой мир: суровый, надежный и устойчивый. Мир, где есть на что надеяться и на кого опереться. Мир, где можно уткнуться в крепкое, пахнущее морем и свежестью, мужское плечо и смотреть, как идёт за окном снег или дождь.

И этот, новый мир она не променяет ни на что. Пусть даже перед сотней Каменных Зверей ей придётся встать с веслом наперевес и с сотней Чудовищ договориться.

- Уилбер, - вдруг сказала Ли, проглотив остатки пирожного и борясь с искушением облизать пальцы.

- Да, моя радость? - склонился он к ней, чувствуя перемену в её настроении.

- Я хочу домой. Когда можно будет ехать назад?

- Сейчас и поедем. - Лейнар кивнул и пошёл отчитаться Правителю и окружению.

Потом пришлось подойти и Ли, подчиняясь приглашающему жесту. Правитель склонил голову, когда прощался с Лииной.

- Я буду рад видеть вас снова, сэтра Лейнар. - голос его был тихим, и каким то будничным.

Обычным, старческим голосом. Рука же оказалась крепкой и прохладной, как и у всех Магов Воздуха. Лиина улыбнулась и коротко ответила на рукопожатие.

- Благодарю вас, сэтр. - заученно произнесла она - И прошу передать рисэтру пожелания скорейшего выздоровления.

Правитель сузил водянистые глаза и рассмеялся:

- Она очаровательна, Лейнар! И не скажешь, что малообученна... Хоратов Тарниер, моя вина,