Додик и не мог дать денег, даже если бы хотел – все деньги были общие с Диной, она была в курсе всех расходов до копеечки. Если бы Аня дала ему время подумать, он бы, наверное, не осмелился, но решать надо было сразу. Аня так просила! И девочку, Лизу, он с рождения считал родной, и Аня права – им действительно ничего не досталось. Сначала наследство от матери, эта брошка... Кстати, она не представляет особой ценности... Потом их обошли с наследством от теток. По справедливости комната теток должна была достаться Мане, а потом этой девочке, которую Аня так любит, Лизе. И Аня так умоляла, и брошка не очень ценная, и что он мог еще отдать Анечке для сестры... Додик вручил Ане брошку Марии Иосифовны Гольдман для Лизы Бедной, другой ее правнучки. «У Дины столько всего, пусть девочке будет брошка, ценности в ней нет, так... семейная побрякушка. А она имеет право, как и Анечка, но у Анечки, слава богу, есть...» – так успокаивал себя Додик, роясь в коробке со старыми фотографиями, куда Дина не заглядывала годами.

Лиза возбужденно вертелась всю ночь, под утро ненадолго задремала и в ужасе вскочила, решив, что проспала собственную свадьбу. В шесть утра она застала Моню на кухне. Он сидел у окна, мечтательно уставившись на соседние пятиэтажки, слушал радио и перебирал вырезки в синей папке.

– Сказали, Балакирев. Красиво... – расслабленно улыбнулся он Лизе.

«Какая у него нежная душа... Маня вполне могла бы выйти замуж за какого-нибудь работягу, он бы пил, бил ее, и получилась бы у нее совсем другая судьба...»

– Сегодня твоя свадьба, внученька. Маня-то не дожила. – Он всхлипнул было, но вдруг поднял голову и деловито приказал: – Смотри, чтобы на стол вчерашнего не подсунули. Особенно я волнуюсь за заливное... Пусть твой проследит!

5 ноября

С черно-белой свадебной фотографии смотрели расплывшаяся в счастливой улыбке Лиза в белом платье, но не длинном – жених не хотел ни длинного платья, ни фаты, а уж тем более торжественного катания по городу; жених Игорь Петрович – невысокий, моложавый, «ни за что не дашь его лет», как шептались все; Моня, ловко притершийся к Лизе вместо свидетельницы, он так явно занял не полагающееся ему место, что лицо его было растерянным и упрямым одновременно, в объектив он косился, как нахохлившийся петух; Костя с отрешенным лицом, будто его оторвали от созерцания его любимых спичечных этикеток; Веточка, честно улыбающаяся в объектив; Ольга с важным видом свидетельницы; свидетель со стороны жениха, потом он нечаянно запутался в тосте, пожелав жениху такого же счастья, какое было у него в предыдущем браке; пожилая, Мониного возраста, Инна Сергеевна – мама жениха в шляпке с вуалью.

Хорошо, что осталась фотография, потому что свадьбу Лиза помнила плохо...

– Поздравляю, сестренка, – растроганно улыбалась Аня. – Это тебе, брошка нашей с тобой прабабушки.

«Из-за этой ерунды Иван Иванович поссорился с Иваном Никифоровичем», – мысленно улыбнулась Лиза и бросила брошку на дно сумочки.

– Поздравляю, – улыбнувшись, сказал Лизе стоящий рядом Олег, на что Лиза в ответ скорчила беспомощную гримаску.

Желание бестолково билось в ней, как влетевшая в комнату шаровая молния. Она хотела этого парня с его длинными ногами и застенчивой улыбкой, хотела так, что чуть не пошатнулась от пронзительно ноющей боли внизу живота.

– Спасибо, что пришли, – вежливо поблагодарила она Аню и ее иногороднего мальчишку. Лиза уплывала от его улыбки, а он обнимал Аню за плечи...

Лиза побежала курить в туалет, а возвращаясь к свадебному столу, обнаружила Моню на чужой свадьбе. Моня задушевно выводил «Парня молодого полюбила я». Толстая белобрысая тетка играла на баяне... В руке у Мони трепетала теткина клеенчатая тетрадь с надписью «Песенник к юбилеям».

– Давай, мужик, – кричала тетка, нависая над Моней всем своим крашеным блондинистым великолепием, – сейчас мы им споем наше, русское!

Лиза с трудом водворила деда на собственную свадьбу, очень, на его взгляд, скучную.

– Что для вас на горячее? – спросил официант. – Курицу, свинину или, может быть, наше фирменное блюдо – котлету по-киевски?

– Свинину. В вашей котлете небось все сразу: и курица, и свинина... – строго ответил Моня.

Вот запомнится же такая ерунда! А ведь сколько хорошего пришло к Лизе в день свадьбы. Завидное место в редакции, четырехкомнатная квартира, машина, спокойная уверенность в Игоре, а теперь еще и любовь... Любовь была, правда, приправлена грызущей обидой: она всего-то и хотела показать Ане, как ей повезло, чего она добилась в жизни. А что получилось? Ане опять досталось самое лучшее?

Лиза с мужем и его старенькой мамой уехали домой. Теперь уже не к ним, а к себе домой. Ей всегда казалось, что добротные квартиры в сталинских домах символизируют надежность и устойчивость, и живут в них как-то особенно достойно. Теперь и она будет так жить, стабильно и уютно.

Лиза с мужем и свекровью подробно пили чай с остатками торта, прихваченного Инной Сергеевной из ресторана. Тут в уголке, под занавеской в красный горошек, теперь ее место, здесь она будет сидеть вечерами завтра, через месяц, через годы...

– Игорь, оставь Лизоньке кусок с розочкой и безе! – Лиза была равнодушна к сладкому, но свекрови казалось, что все маленькие девочки-внучки должны быть счастливы при виде торта и конфет.

Лиза тоскливо разглядывала огромную желтую розу на блюдце, размышляя, не стошнит ли ее от волнения и усталости, приправленных жирным кремом.

– Мамочка, Лиза больше любит соленые огурцы и квашеную капусту. – Игорь улыбался, а губы нервно подрагивали, на одной щеке ямочка появилась, а на другой нет. Так всегда бывало, когда сильно волновался.

Поддержав молоденькую невестку перед первой брачной ночью, Инна Сергеевна ушла к себе. На прощание она так жалостно поглядела на Лизу и так нежно погладила ее по плечу, что Лиза, полностью войдя в роль, затряслась и затравленно посмотрела на Игоря.

В темноватую спальню с очень взрослым румынским полированным гарнитуром она вошла как настоящая невеста, смущаясь и не глядя на мужа. Шкаф с зеркальной дверцей, широкая кровать, две тумбочки по бокам. В этой спальне он спал с первой женой. Лиза еще ни разу не бывала с ним здесь. Игорь не хотел расстраивать маму и приводить домой «женщин», и Лиза была у него в гостях всего два раза. Первый раз все у них произошло как-то торопливо и застенчиво, как будто он не взрослый человек с положением, а мальчишка, который привел девочку на полчаса, пока мама вышла в булочную. А на второй раз она уже знакомилась с Инной Сергеевной в качестве невесты. Лиза ни разу не оставалась у него ночевать, мама была бы очень разочарована.

«Ты мне будешь внучка, а не невестка», – сказала она Лизе. Раз внучка, зачем расстраивать маму, Игорь не ребенок, вполне мог подождать до свадьбы.

Лизе хотелось плакать, а Игорю Петровичу хотелось Лизу в белом свадебном платье.

«Ты устала, маленькая», – смущенно прошептал он, и Лиза быстро повернулась к нему: «Нет-нет». Как странно, она любит его. Правда любит, но только... Почему у него такое мягкое тело, живот... а у Олега такие длинные ноги, крепкие плечи и улыбка... Лиза все-таки немножко заплакала, отвернувшись к зеркальному шкафу. Совсем тихо, он ничего не заметил.