бёдер, двигавшихся назад и вперёд. Он был так глубоко, что я могла поклясться, что его кончик был у меня в матке. Этот мужчина был настоящим властелином, но его нежная сторона была столь же притягательной.

Но по мере того, как продолжались нежные моменты, я чувствовала, чего он хочет, как будто реальность того, кем он был как мужчина, и моё восприятие его как монстра были чем-то, что Франсуа был полон решимости доказать. Тот момент, когда он стал более мрачным, был легко заметен по блеску его глаз и по тому, как изогнулась его верхняя губа.

Его действия стали более грубыми, движения — более жесткими, но это было так, как будто он изучил каждый дюйм моего тела, а также предвидел мои потребности. С каждым яростным толчком я приближалась к нирване, к очередному оргазму, ожидавшему меня в тени.

— Кончи для меня, прекрасная куколка. — Его приказ был мрачным, восхитительно опасным, и я не могла его проигнорировать.

Как по волшебству, не успел он прошептать эти слова, как моё тело отреагировало, моя киска сжалась вокруг его толстого члена, словно в тугих тисках.

— Ох, о, о, о…

Я закрыла глаза, рывком поднялась с кровати, пытаясь вдохнуть, когда кульминация пронзила меня. Где-то в глубине моего рассеянного сознания я услышала, как Франсуа бормочет что-то по-французски. Что бы это ни было, это разожгло бушующий огонь, доведя меня до самого продолжительного оргазма в моей жизни. К тому моменту, когда ощущения начали ослабевать, я была в изнеможении и склонила голову набок.

— Ты так прекрасна, когда кончаешь, — заявил он так, словно это было то, что мне нужно было услышать.

— Я чувствую себя прекрасной рядом с тобой.

Я обхватила другой ногой его массивное бедро, пытаясь сохранить этот момент в неприкосновенности. Но, как и во всём остальном в нём, Франсуа не позволял мне ничего контролировать. Он полностью вышел из меня, опустившись на колени.

— Что ты делаешь? — спросила я, чувствуя, как эта пустота убивает меня.

— Заявляю права на твою упругую задницу.

Он был настолько силён, что поднял и перевернул меня на колени и руки, не приложив ни малейшего усилия. Ничто в его способностях больше не должно меня шокировать. Этот человек был настоящим силачом. Однако мысль о том, что он будет засовывать свой толстый член в мою тугую попку, была почти невыносимой.

Однако от него было не уйти, Франсуа обхватил меня одной рукой за горло, удерживая на месте. Когда он шлёпнул меня по ягодицам другой рукой, покалывание перешло в лёгкую боль, но я была такой влажной и горячей, что электрический разряд, пробежавший по мне, превратил этот момент в дополнительное возбуждение.

Я была вынуждена выгнуть спину, когда его пальцы впились в мою шею, используя свою хватку как поводок. Никогда не думала, что подобное может ощущаться столь сексуально. Он ещё дважды шлёпнул рукой по моей попке, прежде чем скользнуть кончиком члена в мою тёмную дырочку. Как только он начал проникать внутрь, то накрыл меня своим телом, прижавшись ко мне всем своим весом.

— Я никогда этого не делала, — призналась я, ненавидя звук своего голоса. Он был таким ничтожным, как будто я потерпела поражение, но совсем не чувствовала себя так. Когда я была с Франсуа, мне казалось, что я парю, как будто все беды мира можно исправить, если мы будем вместе.

— Без резких движений.

— А что, если… — я никогда раньше не признавала своего поражения. Была уверена, что не собираюсь начинать и сейчас.

— Ты никогда не подведёшь меня, детка. Ты идеальна. Дыши ради меня, моя маленькая куколка. — Его слова были отрывистыми, горячее дыхание греховно касалось моего уха.

Идеальна. Я была далека от идеала, но его слова продолжали повышать уровень адреналина, феромоны усиливались.

Я вцепилась в простыню, пытаясь делать то, что он просил, всё ещё борясь с причиной, по которой я наслаждалась этим моментом. Ещё одна волна боли пронзила меня, когда он вошёл глубже, выталкивая меня из моей зоны комфорта.

Перед моими глазами вспыхнул свет, но я закрыла их, стараясь как можно дольше сдерживать своих демонов. Хватка Франсуа оставалась твёрдой, когда он продолжал входить в меня, прогоняя боль, заменяя её самыми невероятными ощущениями, которые я когда-либо испытывала. Когда мои мышцы начали расслабляться, принимая его широкий обхват, я была потрясена тем, насколько это было восхитительно.

Он вошёл в меня на последние пару дюймов, содрогаясь всем телом. Когда он почти полностью вышел из меня, я застонала, сильно прижимаясь к нему.

— Маленькая голодная девочка.

— Даже не представляешь.

— Тогда я дам тебе то, что тебе нужно, взяв всё, что захочу. — Он снова медленно вошёл в меня. На этот раз мои мышцы отреагировали иначе.

— Ты всегда получаешь то, что хочешь?

— Да. — Односложное признание было подобно контролируемому ожогу, хотя в том, что нас связывало, не было ничего, что можно было бы считать контролируемым.

Термин «обладание» по-прежнему не выходил у меня из головы, и смысл того, что он означал, не ускользал от меня. Франсуа был таким мужественным, что от ощущения его напряжённых мышц на моей спине и ногах у меня перехватило дыхание. Он не торопился, трахая меня, предъявляя права на мою задницу так же, как до этого на мой рот и киску. Покачивание, когда мы двигались вместе, вызывало такое же покалывание в позвоночнике, как и всё остальное, что происходило ранее, может быть, даже больше.

Казалось, что наши тела были созданы для того, чтобы идеально подходить друг другу, как будто вмешалась сама судьба. Может быть, я вела себя глупо, а ведь обещала себе, что никогда больше этого не будет.

Франсуа опустил голову, уткнувшись носом мне в шею, и хрипло прошептал:

— Ни один мужчина больше никогда не прикоснётся к тебе. — Казалось, если я повторю его слова, они станут правдой.

В те мимолётные секунды, когда он продолжал двигаться глубоко внутри, в тот момент, когда я почувствовала, что он близок к оргазму, его тело напряглось ещё больше, а я задумалась, сможет ли этот мужчина когда-нибудь снова полюбить.

В нём была неумолимость, хладнокровие, которые указывали на то, что раньше ему причиняли боль, тогда его тело содрогнулось, а член, пульсирующий в моей тугой заднице, стал трепетать ещё сильнее.

Даже когда он извергся, наполняя меня своим семенем, мои мысли оставались о том, кто был тем, кто полностью сокрушил его дух.

По миллиону причин мне должно было быть всё равно, и я должна была защитить себя от этого смелого, опасного