и он приезжал специально, чтобы решить данные проблемы. С фирмами по продаже недвижимости он связывался, оказывается, еще из Германии. Поэтому все было подготовлено. Быстро, без волокиты и промедлений. Вике оставалось отсмотреть несколько вариантов, выбрать квартиру для себя и папы из того, что было представлено, и поставить свою подпись на договорах. Владелицей обеих квартир была она.

– Вика, я не хочу, чтобы ты приехала ко мне от безысходности. Оттого, что ТАМ у тебя будет все, а ЗДЕСЬ нет ничего. Это было бы неправильно. Я не хочу ставить тебя в такое затруднительное положение. Теперь у тебя есть жилье, ты абсолютно независимая женщина, и я делаю тебе предложение. Вика, я тебя люблю, выходи за меня замуж! Сразу, пожалуйста, не отвечай. Я уеду, и ты подумай, не торопясь. Все взвесь, поживи в новой квартире. Может, тебе уже ничего не захочется. И я ни в коем случае не жду от тебя никакой благодарности. Я это сделал просто потому, что люблю тебя, и я видел, как тебе тяжело. И у меня есть такая возможность. Почему же мне не потратить свои деньги на тебя, на человека, который мне бесконечно дорог!

Мы сидели втроем на кухне у Натальи, как в добрые старые времена, но все трое понимали, что, когда придется еще раз вот так посидеть, неизвестно. Мы провожали Вику в Германию.

– Ой, не знаю, девчонки, боюсь. И куда меня несет? И это после того, как у меня в кои-то веки появился свой угол!

– Не забудь, благодаря кому он у тебя появился! – вставляю я.

– Нельзя выходить замуж из благодарности, – парирует Наташа.

– Во-первых, можно, – защищала я Вернера. – Благодарность – это прекрасное чувство. И это было действительно настоящей проверкой. Потом, Вернер действительно необыкновенный человек. За него замуж выходить просто даже нужно!

– Девчонки, ну при чем здесь благодарность. Я его люблю, он для меня такой человек дорогой. Просто страшно же вот так, сразу, все менять. Чужая страна, чужие привычки, скучать буду.

– И мы по тебе. Но все равно поезжай, и не думай, мы к тебе в гости приедем!

– Это если нас еще кто пустит! – Наталья оставалась в своем репертуаре.

На какое-то время Виктория пропала из нашей жизни. Она никогда не была моей подругой. Она была подругой Наташи. И встречались мы только у нее, на наших нечастых посиделках. Радовались встречам друг с другом, но напрямую никогда не общались. Всегда находили друг друга через Наташу. У каждой были свои дела, свои заботы и не так уж много свободного времени. При встречах я всегда спрашивала у Наташки, как там наша иностранка.

– Ой, Вика стала такая фрау, куда там. Вся из себя.

– Ну а счастлива, не жалеет?

– Знаешь, Лен, я думаю, правы мы с тобой были обе, когда рассуждали в ее присутствии про ее жизнь. На первый взгляд, все вроде просто здорово. Отдыхать ездят три-четыре раза в году. Вика, по-моему, уже весь мир объехала. Уже кривиться начала – это не то, то не то. Жизнь спокойная, размеренная, все по плану.

– Ну так это же тоска!

– Во-во, Вика, по-моему, уже тоже немного от этого озверела.

– А дети?

– Это вообще целая история. Она тут аборт сделала. Вернер как-то начал на нее давить, что им это особо не надо.

– Ну понятное дело, не надо, у него же сын есть.

– Вот. А Вика ждала, что он будет ее уговаривать, может, даже на коленях стоять. Короче, как-то сдуру, или назло, или не подумав, избавилась от ребенка. А потом у нее началась жуткая депрессия, даже в клинике лежала.

– С депрессией?

– Да, это у нас плохое настроение никого не волнует, а там это болезнь, которую надо лечить.

– Вылечили?

– Ты знаешь, по-моему, не до конца. Она какая-то слегка заторможенная стала. Может, от лекарств?

В один из Викиных приездов в Москву нам наконец удалось встретиться, и мы, как в старые добрые времена, сидели на Наташкиной кухне, гоняли чаи и говорили о своем, о девичьем. Вика выглядела прекрасно.

– Вика, у тебя такой цвет лица! И кожа такая!

– Лена, называется – солярий.

– Так вредно же!

– Ага, во всем мире не вредно, а у нас – все вредно. У нас и памперсы вредно, и противозачаточные таблетки! Просто смех. Да я круглый год в солярий бегаю. Чего синего цвета-то ходить, когда вполне можно иметь красивый здоровый вид!

– Ну а как твоя готовка, как с домашним хозяйством?

– Вот в этом я, девчонки, действительно преуспела. Скажу без ложной скромности. Да там все и очень легко. Сначала книжек разных накупила. А книжки, так те не просто к Германии адаптированы, а, мне кажется, к каждой конкретной улице. Там прямо так и написано: идешь в магазин такой-то, покупаешь пакетик такой-то. Кипятишь содержимое пять минут. В магазине напротив покупаешь другой пакетик. Им все засыпаешь, и получается легко, вкусно и некалорийно. И так со всем. Любо-дорого. Вернер мной гордится. Если к нам гости приходят, я такие блюда забабахиваю, закачаешься!

– И главное, все из одного пакетика, – Наталья остается верна себе.

– Ну тебя. Не из одного. А собственно, что плохого, что люди едят немного и правильно?!

– Вика, а как у тебя отношения с его семьей-то сложились, с сыном, с мамашей? – мне было все интересно.

Вика, уплетая очередное пирожное (про правильное питание думать будем по возвращении), рассказывала дальше:

– Сыночка почти не видим. У Вернера с ним взгляды не сходятся. А мамаша, божий одуванчик, у нас частенько пропадает. Но с ней никаких забот. Не видать ее, не слыхать. Со всем согласна. С утра до машины ее доведешь, руль в руки вложишь, и она в парикмахерскую порулила. Из парикмахерской, сеточку на укладочку нацепив, на встречу с такими же, как она, подружками. Сидят, кофеек с ликерчиком попивают. Как потом за руль садиться не боятся?!

Время, не останавливаясь, бежит вперед, и чем старше становишься, тем оно бежит все быстрее. И периодически понимаешь, что уже долго кого-то не видел, с кем-то не разговаривал. Мы не обижаемся друг на друга. Понимаем, что это жизнь. У всех семьи, работа, свои обязательства. Просто ни до кого. Но в душе я всегда помню о своих подругах, о людях, которые мне дороги, и переживаю за них. Общение, к сожалению, и то очень редкое, – в основном по телефону.

– Наталья, молодец, что позвонила. А я про тебя постоянно думаю, просто времени не было тебя набрать. Закрутилась