Неужели это оно, и ему не показалось?

Когда рабочий день закончился, он пулей полетел по коридорам и выскочил из здания университета. В портфеле лежали три фотографии. Дома он рассмотрит их не торопясь.

Риппл склонился над первым снимком и поднес к нему увеличительное стекло. Провел пальцами по рядам линий и точек. В мозгу словно нажали кнопку «пуск», и мысли понеслись быстрой чередой.

Числа. Математические символы. Числа, символы и слова? Уравнения. Кусочки. Фрагменты. Да-да, и числа, и символы, и слова. Они шли подряд, а мозг обрабатывал их, как сверхмощный компьютер.

Внезапно Риппл откинулся на спинку и убрал увеличительное стекло. Дыхание сбилось, словно он только что взбежал по лестнице.

Халк. Вот что. Он нарисует Невероятного Халка зеленым фломастером и подождет, пока в голове все встанет на свои места.

Лестер Риппл схватил с дивана последний номер «Международного журнала теоретической физики», вынул из стаканчика зеленый маркер и вернулся к карточному столику. Чтобы подписаться на журнал, ему пришлось экономить весь год; подписка обошлась в 1800 долларов с мелочью, но журнал выполнял сразу две задачи. Риппл читал его и рисовал в нем.

Лестер нашел страницу, на которой еще не было набросков, и принялся рисовать. Постепенно на полях возник Халк с такой гримасой, словно пытался поднять чудовищный вес.

Тут же полегчало, хаотические мысли упорядочились, информация методично выстраивалась в логически выверенные структуры. Он мурлыкал себе под нос песню из «Топ-Гана». Эпизод, где Том Круз и его друзья-пилоты поют ее, один из самых любимых. Может, вечером стоит еще раз посмотреть этот фильм. Он пересматривал его чаще всех.

Риппл нарисовал только голову, лицо и левую часть туловища Халка, но этого было достаточно. Если понадобится, он еще раз сделает перерыв и дорисует правый бок.

Он снова взялся за фотографии и принялся делать заметки на клочке бумаги, который упал на пол, когда он разгребал стол. Вскоре он понял, что для всех заключений и расчетов на этом листке не хватит места.

Риппл побежал на кухню. Там, под полкой для столового серебра, был шкафчик, набитый блокнотами с линованной бумагой. Ему нужно было много блокнотов.

Еще там был пластмассовый стаканчик с остро заточенными карандашами и точилка в виде Бэтмена. Он взял три блокнота, три карандаша, точилку и вернулся к столу.

Через три часа Риппл встал и принялся ходить вокруг стола.

Кто написал это? Кто повторил его нитяную теорию? Да, это развернутая версия, записанная в виде комбинаций ключевых слов и уравнений квантовой механики. Некоторые части читались как цельные предложения, но потом к ним примешивались сложные уравнения, и все это было записано в трехмерном бинарном коде. Самым трудным при расшифровке оказалось понять, где этот код соответствует языку, а где — математическим формулам. Очень хотелось расшифровать, последние фрагменты, но это было невозможно — они были засвечены вспышкой. Но он не сомневался: что бы там ни было написано, это лишь подтверждало его теорию.

Итак, она перед ним, его же нитяная теория, выцарапанная на непонятной стеклянной глыбе, и теория эта доказывает существование множественных параллельных миров, творимых энергией мысли и находящихся в одном временном отрезке. Нитяная теория гласила, что каждая мысль отражается в мире, в котором мы живем, а в силу этого — и во всем космосе. Все вероятности уже случились. Все результаты уже существуют. Кто-то параллельно с Рипплом доказал взаимосвязь и взаимопроникновение материи, энергии, души и духа. Как и в его теории, здесь прокладывался мост между квантовой механикой с ее квантово-волновым дуализмом и законами классической физики. Риппл уже ответил на вопрос: если электрон может одновременно находиться в двух местах, почему мы так не можем? Если освободить разум, дать возможность пересмотреть понятие реальности, ответ очевиден.

Риппл снова сел и взглянул на фотографии и свои записи. Затем перевернул первый снимок и прочел номер телефона и имя.

Громким, уверенным голосом он произнес:

— Здравствуйте, мисс Стоун. Говорит доктор Риппл с факультета антропологии Иллинойского университета.

Он повторил это вступление еще два раза и отправился на кухню к телефону.

— Эванс даже не взглянул на них, Тед, — говорила Коттен по мобильному телефону, открывая дверь в номер. — Я оставила ему снимки, но вряд ли он станет тратить на них время. Извини, что пустила твои деньги на ветер.

— Ничего, все мы иногда заходим в тупик, — ответил Тед Кассельман. — Ты же знаешь, это издержки нашей профессии. Кто там еще у вас с Томасом Уайеттом в списке экспертов?

— На Эванса мы возлагали больше всего надежд. — Коттен положила пустую папку у кровати. — И я считаю, что это пустая трата времени и денег — летать по всей стране и искать того, кто взялся бы за эти фотографии. — Она опустилась на кровать. — Кроме того, я хочу поехать на похороны Томаса. Я чувствую, что должна.

— Но это ведь уже ничего не изменит.

— Я знаю, но так будет правильно. Мы только начали узнавать друг друга… Я уверена, что если бы случилось наоборот, он обязательно пришел бы попрощаться. Как только вернусь — сразу возьмусь за сюжет. Но мне надо слетать туда.

— Помочь тебе чем-нибудь? Может, заказать гостиницу?

— Тед, ты хуже родного отца. Я уже большая девочка и умею ходить по улицам сама.

— Я просто забочусь о тебе, детка.

— Скоро позвоню, — пообещала она и нажала отбой.

Ну вот, зря только потратила время, думала она, сбрасывая туфли и ложась на спину. Ясно, что остальные специалисты по хипу поведут себя точно так же. А ей сейчас нужно лишь одно — хорошо отдохнуть.

Зазвонил мобильник. Коттен открыла его, думая, что зачем-то перезвонил Тед. Но код вызова был местный — Чикаго.

Коттен оглядела сидевших в «Старбаксе» — она искала человека в бейсболке с вышитым Койотом Вилли. Лестер Риппл сказал, что по кепке она его узнает. Но пока не было видно никакого Вилли.

Тут ее довольно сильно хлопнули по плечу, и она обернулась.

— Вы мисс Стоун? Я Лестер Риппл, из Центра андских исследований факультета антропологии Иллинойского университета.

Слова прозвучали так, словно он их отрепетировал. Потом он чихнул, сморщив нос, и протянул ей руку. Это был невысокий коренастый человек лет тридцати, со светлыми волосами, торчавшими из-под кепки, и слезящимися глазами. Под мышкой он держал потрепанный портфель.

— Рада познакомиться, Лестер, — поздоровалась Коттен, пожимая ему руку. — Прошу извинить, что не совсем поняла вас, когда мы говорили по телефону.

Лестер часто закивал.

— Я… я тут занял местечко.

Он развернулся и двинулся вперед, сталкиваясь буквально с каждым, кто попадался на пути.