вашем друге и моем… — делаю многозначительную паузу. — Коллеге.

— Он тебе не коллега, а руководитель, — раздражается Колтон.

— Извините, мистер Браун, просто с недавних пор я сталазабыватьсяс некоторыми из своих начальников. Видимо, мистера Кеннета постигнет та же участь. К сожалению, мой уровень профессионализма далек от уровня Кортни.

Изумрудные глаза прожигают во мне дыру, а их обладатель встает и порывается подойти, но путь ему преграждает стюардесса. Она вдруг спотыкается на ровном месте и опрокидывает содержимое очередного стакана прямо на меня.

— О, простите меня, мисс! Мне так жаль! Должно быть, это была воздушная яма и я не удержалась на ногах. Знали бы вы, как нелегко постоянно передвигаться на каблуках, — рассыпается в фальшивых извинениях блондинка.

Стекающая по моей кофте красная жидкость источает запах вишни. Ну хоть запомнила, какой напиток я просила.

— Ничего страшного, Кортни. Это всего лишь сок, — улыбаюсь ей во все тридцать два зуба. — У вас на борту так жарко, что я все равно планировала ее снять.

Это, разумеется, наглая ложь, но я ни за что не пойду на попятную в войне с этой стервой. Подрагивающими пальцами отстегиваю ремень безопасности и не глядя на стоящего рядом Брауна, берусь за подол толстовки и одним плавным движением избавляюсь от промокшей вещи.

К счастью, она была достаточно плотной чтобы впитать в себя все разлитое и не позволить испачкаться топу на бретелях, что надет на мне под толстовкой. В самолете действительно тепло, но по руках все равно бегут мурашки.

— Положите, пожалуйста, в пакет, чтобы я могла отправить ее в химчистку по прибытию, — протягиваю вещь недовольной стюардессе и ей ничего не остается, кроме как выполнить просьбу.

Как можно более непринужденно поворачиваюсь к Брауну.

— И это ее вы называете профессионалом? — пытаюсь отшутиться я негромко.

Мужчина отвечает не сразу, некоторое время рассматривая обнаженные участки моей кожи, все время возвращаясь к самой интригующей его части тела.

— Мои глаза выше, мистер Браун.

Он нервно сглатывает и наконец-то смотрит мне в лицо.

— Знаю, Элисон, но видимо в салоне все-таки холоднее, чем тебе казалось.

Я не понимаю о чем он говорит, пока не опускаю взгляд.

О Господи.

У меня от холода встали соски и только слепой не заметит этого сквозь белый топик. Краска мгновенно заливает не только щеки, но и все тело. Была бы я рада лопнуть сейчас как переспелый помидор и избавить себя от позора.

Колтон же закрывает глаза и медленно выдыхает, после чего направляется к мини-бару и наполняет два стакана любимым виски. Возвращается и молча протягивает мне один из них.

— Спасибо, но мне не хочется — отказываюсь я.

— Выпей. Станет теплее, — с нажимом просит он.

Я мешкаю.

— Пожалуйста. Нам лететь еще пол ночи, и мненужно, чтобы ты больше не мерзла.

— Почему?

— Потому что иначе я за себя не ручаюсь, — хрипло говорит он и вновь передает алкоголь.

От подобной прямоты я теряюсь и потому залпом осушаю стакан. Расплавленный янтарь обжигает горло и я закашливаюсь. Приятное тепло оседает в животе и довольно быстро мышцы во всем теле расслабляются. Ух ты, так вот в чем секрет? А я все гадала, почему люди предпочитают крепкие напитки, по вкусу напоминающие горелую древесину.

— Можно еще один? — прошу я.

— Для того, чтобы согреться хватит и одного, — строго отказывает Браун.

— Пожалуйста. Нам лететь еще пол ночи, и мненужнавторая порция, — возвращаю его же слова.

Он нехотя наливает еще один стакан виски, но в этот раз добавляет колу.

— Иначе быстро опьянеешь, — поясняет не глядя.

Какое-то время мы пьем в тишине и я нахожу общество босса вполне выносимым в таком состоянии. Из моей груди вырывается смешок. Кто бы мог подумать, что алкоголизм покажется настолько привлекательной затеей. Заметив мое приподнятое настроение, Браун скептически приподнимает бровь.

— Что тебя так развеселило?

— Просто выбираю между перспективой остаться в компании или стать фотографом-алкоголиком. Интересно, мои работы станут более радостными? — размышляю я вслух.

— Значит, хочешь уйти?

— А вы против?

“Ну же, останови меня!”

— Нет. Думаю, так будет лучше, — равнодушно отвечает он.

Интересно, если бы не шум двигателей, было бы слышно как у меня в груди что-то треснуло?

— Уверен, твоя семья обрадуется, что больше никто не станет тебя выдергивать посреди ночи на другой континент, — язвит мужчина, но умолкает заметив мою реакцию.

— Что с тобой?

— Ничего, — бормочу негромко.

— Ты побледнела за секунду, — настаивает он и крепко сжимает свой подлокотник. Его лицо озаряет понимание. — Ты ни разу не упоминала при мне или Джейсоне о семье.

— Откуда вы знаете, что я не обсуждала этого с ним?

— Не важно. Ответь мне. В чем дело?

Такой простой и в то же время настолько важный вопрос. Я годами мечтала услышать его и по иронии судьбы задает его тот единственный, от кого мне хочется получить поддержку.

Глаза застилает пелена, а из груди вырывается всхлип. Чертов алкоголь заставил меня расслабиться и теперь от проносящихся в голове воспоминаний не удается отгородиться.

Браун преодолевает короткое расстояние между нами и оказывается на соседнем кресле. Выстроенный за годы контроль разлетается в щепки от одного нежного прикосновения к моей щеке и слезы градом катятся по лицу.

— Расскажи мне, — тихо просит он.

— Мой отец болен и сейчас находится при смерти в больнице…

— Мне очень жаль, Элисон. Я с этим разберусь, — обрывает он меня на половине фразы. — Сегодня же свяжусь с лучшей клиникой в Нью-Йорке и договорюсь о переводе. Что с ним…

— Нет, нет, ты не понимаешь, Колтон, — выдавливаю из себя, захлебываясь слезами. — Я хочу, чтобы он умер.

* * *

Ладонь на моем лице замирает и я встречаю непонимающий взгляд Брауна.

— Ты наверное решишь, что я сумасшедшая или бессердечная дрянь, но ты не знаешь как я жила, — стараясь взять себя в руки начинаю считать до