В то же время парни из таинственной мексиканской группировки появлялись всякий раз, когда вокруг Беркли не было ни души. Как удачно выбран момент!

– То есть ты сразу вызвал полицию? Или это сделал парень с парковки? Должно быть, он был поражен, застав вас раненым.

Внезапно Картер уставился на нее. Взгляд был совершенно безумным, зрачки расширились – точь-в-точь сумасшедший.

– Может быть. – Он понизил голос до шепота. – А может, он заодно с теми типами. Может, у них везде свои люди! Да так оно и есть! У них повсюду свои люди – в Лос-Анджелесе, во всем штате и даже за пределами Америки. Они распространяют свое влияние словно чума.

– Но кто они такие? – очень осторожно спросила Никки. – Ты столько раз говорил, что они из Мексики, но помимо этого…

– Точно из Мексики, я-то знаю. И я бы сказал, кто они, но это подвергнет опасности вашу жизнь. Да и мне несдобровать, если станет известно, что я болтаю языком. – Картер говорил торопливо, сбивчиво, глотая слова и вращая глазами. – Они могли застрелить меня, однако предпочли ранить в ногу. Это было предупреждением. Им не нужно, чтобы я умер. Им нужно, чтобы я молчал.

– Возможно, – согласилась Никки.

– Возможно? Но я не могу молчать, док! Я должен рассказать хоть кому-то! Я был там, я все видел. Ее убили, а меня заставили смотреть. Словно это было какое-то шоу. Господи-и-и… – Картер скатился с кушетки и взвыл, уткнувшись в пол.

Никки торопливо приблизилась, опустилась перед ним на корточки и обняла за вздрагивавшие плечи, помогая сесть. Этот очень важный момент близости врача и пациента, пожалуй, можно было назвать прорывом в лечении.

– Что именно тебя заставили смотреть, Картер?

Он отворачивался.

– Нет, я не могу.

– Можешь, – шептала Никки. – Закрой глаза.

Банкир послушно кивнул и закрыл глаза.

– Теперь дыши медленно и глубоко. Представь себя на том месте. Что ты видишь?

– Деревья. – Картер вздохнул. – Уже темно, но светит луна. Жарко.

– Хорошо, Картер. Очень хорошо. Что еще?

– Я вижу девушку за деревьями. Она как раз на свету.

– Хорошо, девушка на свету, – подбадривала его Никки. – Как она выглядит?

Правильная последовательность вопросов – известный прием в психологии, но Никки редко доходила с пациентами до такой степени доверия, как сегодня.

Люди склонны выталкивать из памяти кошмары, заменяя их придуманными событиями, поэтому вытягивать из них дурные воспоминания, одно за другим, словно нанизывая бусины на нитку, было целым искусством.

– Она обнажена. – Теперь Картер говорил ровно и спокойно, словно вопросы Никки баюкали его. – Нет, не совсем. На ней трусики. Она колеблется, словно не знает, что делать дальше. А потом…

Картер напряженно замер, веки задрожали.

– А потом… – тихо повторила Никки, опасаясь, что ниточка оборвется.

Дыхание мужчины ускорилось, руки бессознательно зашарили по бедрам. Он слабо пискнул, словно мышка.

Никки ждала.

– А потом грохот выстрелов. Механический треск: «та-та-та-та…» Я не вижу, кто стреляет, но вижу девушку. Она дергается, ее рвет на части, кровь выплескивается из груди, живота. Кровь… Я думаю, что она мертва, но все еще двигается.

Картер принялся всхлипывать, постепенно выходя из странного оцепенения, в которое его погрузила Никки. Она поняла, что время на исходе, и заторопилась.

– Ты знал эту девушку?

Он кивнул.

– Как ее имя?

Картер отстранился и внезапно распахнул глаза.

– Он заставил меня смотреть! И он смеялся! Все вокруг заливала кровь, а он смеялся. Это было так ужасно, так гадко и страшно. Животное, вот он кто! Зверь из чащи!

– Как звали девушку, Картер? – повторила Никки, уже зная, что ответа не будет.

– Если я скажу, док, вам крышка. Он убьет вас.

– Тогда кто он такой?

Картер помолчал и внезапно улыбнулся. Улыбка вышла грустной, обреченной.

– Спасибо вам, доктор Робертс, за терпение и работу. Особенно сегодня. Мне надо было выговориться. Это росло внутри, словно опухоль.

– Я рада это слышать. Быть может, в следующий раз…

– Нет, – перебил ее Картер. – Я больше не приду. У меня маловато шансов. Я думал, что смогу противостоять и начать все с нуля, но нет. Теперь очевидно, что такого варианта не было с самого начала. А вот вы еще можете спастись. Вы можете начать жизнь заново.

– Картер, я не собираюсь все бросать и уезжать, если ты об этом, – твердо сказала Никки.

– Надеюсь, вы передумаете. – И он с чувством пожал ей руку. – Удачи, доктор Робертс, и прощайте.

Никки смотрела, как мужчина на костылях покидает ее кабинет, и не могла избавиться от странного чувства. Сегодня ей удалось совершить прорыв. Она сделала такой шаг вперед, о котором не могла и помышлять еще на прошлой неделе, и действительно помогла Картеру Беркли открыться, проговорить свои проблемы вслух. Она словно вскрыла нарыв, что принесло пациенту облегчение, однако теперь по какой-то причине Никки Робертс боялась за своего пациента куда сильнее, чем прежде.

Правда ли то, что он рассказал? Существовала ли та девушка на самом деле, или же Картер Беркли выдумал ее, оправдывая или искажая события прошлого?

Фраза Картера: «Вы можете начать жизнь заново» – произвела на Никки впечатление.

Но так ли на самом деле? Эта мысль потрясла ее до глубины души.

Позднее позвонила Анна Бейтман и отменила визит. В любой другой момент Никки была бы расстроена, но теперь испытала лишь облегчение, что сможет побыть одна.

Долгое время она просто сидела в кресле и, задумавшись, едва не проигнорировала звонок Дерека Уильямса.

– Есть новости? – напряженно спросила Никки.

– Кое-что, – размыто ответил детектив. – Сможете подъехать в мой офис?

– Смогу, но я в «Сенчури плаза», а это далеко. По телефону нельзя сказать?

Уильямс колебался.

– Я предпочел бы встречу. Давайте через час?

Никки разволновалась. Детектив что-то нащупал. Что-то настолько важное, что рассказать мог только при встрече! Она очень надеялась, что новости касались проклятой Ленки.

«Пожалуйста, Господи, после стольких месяцев ада дай мне немного покоя!» – взмолилась Никки. Прежде чем последовать совету Картера Беркли и начать все с самого начала, она должна была узнать правду.

– Прошу вас, присядьте.

Толстый детектив сделал приглашающий жест в сторону дивана, и несколько листков бумаги слетели с его стола. Да, кабинет был весьма тесный.