Даже не верится, что этот непоседа и трудоголик еще находил время навещать на уик-эндах семью и играть со своими тремя детьми в новом загородном доме в Люллендене.

В середине июля 1918 г., когда немецкое наступление во Франции выдохлось и на Марне и Сомме союзники при поддержке американцев уже пытались контратаковать, возникла опасная угроза в тылу: рабочие военных заводов, несмотря на высокое жалованье, неожиданно забастовали… В Министерстве вооружений пытались вести с ними переговоры, но забастовки и волнения продолжались. Черчилль, опираясь на свой опыт решения социальных вопросов, взялся за эту проблему. Заручившись поддержкой премьер-министра и прессы, он заявил, что все, кто не вернется к работе, отправятся на фронт во Францию служить отечеству за мизерное солдатское жалованье. Забастовка провалилась, оружие с боеприпасами снова стали поступать с заводов без перебоев.

Меры были приняты своевременно, так как союзнические армии перешли в контрнаступление. Для Людендорфа наступление союзников 8 августа восточнее Амьена стало началом конца; в бой пошли почти шестьсот танков, и Черчилль не мог пропустить зрелища, которого ждал почти три года. Он не был разочарован: когда десять британских, канадских и австралийских дивизий и восемь французских, наступавших южнее, пошли в атаку, «его» танки прорвали фронт немцев и продвинулись в глубину на четырнадцать километров… Как обычно, прорыв не удалось развить, так как пехота и кавалерия не поспевали за танками, но все же за один день было взято в плен двадцать две тысячи человек и четыреста орудий, а психологический эффект был просто невероятным. Для Людендорфа это был «черный день германской армии», для Черчилля – личная большая победа. Бои еще продолжались, но положение противника начало ухудшаться; от Бель-фора до Дюнкерка французы, англичане, бельгийцы, канадцы, австралийцы и южноафриканцы при поддержке почти миллиона двухсот тысяч американцев неудержимо рвались вперед, вынуждая немцев отходить все дальше от Лилля, Дуэ, Камбрэ и Сент-Квентина. Оптимисты уже надеялись, что война закончится к Рождеству; Черчилль, в кои-то веки не разделявший их настроений, готовился к решающей схватке весной 1919 г.

Однако Германия рухнула скорее, чем на это рассчитывали. В Салониках преемник Саррайля генерал Франше д’Эспре (прозванный англичанами Отчаянный Фрэнки) положил конец трехлетнему бездействию, бросив свои шесть дивизий на Болгарию, которая капитулировала без боя 28 сентября. Началась цепная реакция: 21 октября после серии блестящих побед британского генерала Алленби и арабского легиона полковника Лоуренса в Палестине и Сирии сложила оружие Турция; неделей позже пала Австро-Венгрия, наконец, революция в Германии положила конец амбициям кайзера, бежавшего в Голландию. Когда лондонский Биг-Бен прозвонил одиннадцать часов одиннадцатого числа одиннадцатого месяца 1918 г., наступило перемирие, заставшее министра вооружений в его кабинете в отеле «Метрополь» за подготовкой к кампаниям следующего года. С завершением кошмара мировой войны его работа утратила смысл. Министерство вмиг опустело, служащие присоединились к толпам ликующих горожан, заполнивших улицы до Трафальгарской площади. Черчилль с супругой отправились на Даунинг-стрит поздравить премьер-министра, что удалось с большим трудом, настолько забиты были улицы; вечером Ллойд Джордж и Черчилль своим маленьким комитетом выпили за долгожданную победу.

Эту войну они начали вместе и завершали ее тоже вместе. В промежутке, впрочем, их пути расходились: Ллойд Джордж сделал безупречную политическую карьеру, взойдя на вершину власти; Черчилль с высот Адмиралтейства до дна траншей не прекращал воевать, ходить рядом со смертью и жить ради победы. Прошло двадцать лет с тех пор, как генерал Биндон Блад отметил, что корнет Черчилль «выполнял работу трех субалтернов», и вот уже министр Черчилль в течение последних шестнадцати месяцев войны трудился по меньшей мере за троих министров, нелюбимых коллегами, но невероятно энергичных, при случае могущих заняться делами самого премьер-министра…

Час триумфа и облегчения был также часом печали и горечи; девятьсот тысяч убитых, два миллиона раненых: для Великобритании и ее империи это было ужасной кровопотерей… Уинстон лишился на войне многих родственников, таких как кузен Норман Лесли или дядя Гордон Уилсон, и множества друзей, таких как Артур «Ок» Асквит, поэт Руперт Брук, товарищ по Хэрроу Джек Милбанк, и десятки других. Даже Черчиллю многие стороны войны внушали отвращение: «Раньше война была жестока и величественна, теперь она жестока и пошла». Только рождение четвертого ребенка, Меригольд, 15 ноября 1918 г. стало солнечным зайчиком на бескрайнем поле скорби.

Но политика быстро вернула свои права. Всего через три дня после перемирия правительство объявило о всеобщих выборах в следующем месяце. В причинах недостатка не было: правительство нуждалось в новом мандате доверия для того, чтобы подступиться к сложнейшим послевоенным проблемам. Последние выборы прошли еще в 1910 г., и после предоставления права голоса более широким слоям населения число избирателей возросло на двадцать миллионов, из них восемь составляли женщины. Ллойд Джордж, старый политик-профессионал, имел и другие мотивы, которые не оглашались, но от этого не становились менее важными: приглашая граждан к избирательным урнам сразу после победы, можно было рассчитывать и на триумф при голосовании, как во время «выборов цвета хаки» после бурской войны, тем более что в коалиционном правительстве сплошь из консерваторов партия Ллойд Джорджа, покинутая либералами Асквита, выглядела бедным родственником. Так почему бы не воспользоваться реальной возможностью восстановить равновесие сил, сделав ставку на личную популярность Ллойд Джорджа – «человека, который принес нам победу»?

Первый подсчет подтвердил ожидания: в начале января 1919 г. коалиция консерваторов получила четыреста шестьдесят восемь мест из семисот семи. Но второй разметал в прах надежды премьера: из четырехсот шестидесяти восьми мест триста тридцать пять достались тори. Решительно, пространства для политического маневра у Ллойд Джорджа в дни мира было не больше, чем во время войны…

Что одним хорошо, другим плохо; война закончилась, Черчилль стал не нужен, так что Ллойд Джордж со спокойной совестью вывел бы этого беспокойного господина из правительства. Но после выборов партия премьер-министра составляла в коалиции меньшинство, и перед лицом усиливавшихся атак со стороны пятидесяти девяти депутатов-лейбористов, тридцати девяти либералов Асквита и семидесяти трех членов Шин Фейн[108]было бы неразумно толкать выдающегося оратора в стан врага; к тому же среди либералов, сохранивших верность Ллойд Джорджу, было не так много людей, способных занимать министерские посты, а даже злейшие враги Черчилля должны были признать, что он справился с обязанностями министра вооружений выше всяких похвал.

К тому же лорд Милнер собирался покинуть Военное министерство, и следовало найти ему на замену кого-то энергичного, хорошо осведомленного о проблемах армии, способного мягко провести демобилизацию и сократить бюджет, не развалив при этом военный аппарат. Решено: военным министром в коалиционном правительстве станет Черчилль. Опасаясь, что в мирное время этот пост покажется тому недостаточно привлекательным, и зная об увлечении Уинстона полетами, Ллойд Джордж добавил к предложению еще и портфель министра авиации.