коллекция, опирающаяся на предыдущую, но обязательно несущая черты нового, оригинального. Иногда это были черты национального костюма, иногда девочки играли с цветом, но всегда их коллекции разлетались словно мороженое на пляже в жаркий день.

Вообще-то у Анастасии Духониной имеется прекрасно оборудованная мастерская на Невском проспекте, занимающая свежепостроенное здание, но иногда она забегает сюда, показать новые коллекции, почерпнуть новых идей.

* * *

Ирина Георгиевна подошла ко мне, заглянула в глаза:

— Что-то случилось?

— У меня только что были Боткин и Крассовский. Они тебе сообщили важнейшую в мире новость?

— Ну конечно. Пойдём в другую комнату, это очень личный разговор.

Плохо всё-таки быть царём: даже собственную жену я не могу прилюдно обнять и расцеловать. Хотя нет, я зря жалуюсь: таковы нравы во всех слоях общества. Конец девятнадцатого века. И сама моя Инес-Сарита считает существующий порядок вещей правильным и очевидным, только я чем-то недоволен.

Отсечённая створками дверей от посторонних, Инес-Сарита бросилась мне на шею:

— Петя-Петенька-Петруша! У нас всё получается! Наши молитвы услышаны, и у нас будет маленький!!!

Бережно обнимаю свою половинку:

— Девочка моя! Отныне ты должна беречь себя как хрустальную ёлочную игрушку.

— Буду! Буду беречь! Я уже чувствую как во мне растёт новая жизнь, правда!

В той жизни у меня уже была жена, были дети: две девочки. С женой мы прожили чуть более полувека, и нелепый вирус оборвал её жизнь. Да что там жаловаться, хорошо мы пожили, долго. И дочери мои вышли в люди, нашли себе достойных мужиков, подарили мне внуков: всё прекрасно было в той жизни, грех жаловаться.

В этой жизни семейные отношения тоже складываются счастливо. Жена — красавица и умница без малейшей капельки стервозности, так отвратительной мне в той жизни. Шесть лет нашей совместной жизни пролетели как один упоительный миг, и лишь одно отравляло нам существование: никак не появлялись детки. Втайне я мечтал о мальчике, но меня устроила бы и девочка, и даже закон о престолонаследии был изменён ради будущего первенца: отныне российский престол наследует старший ребёнок, вне зависимости от пола. А чего напрягаться полом ребёнка? — у нас конституционная монархия.

— Родная моя, я и так был самым счастливым человеком в мире, а теперь ты меня поместила прямо в рай!

А дальше я рассказывать на стану — слишком личное.

* * *

Где-то, ещё в той жизни, я слышал, что если нет собственных детей, нужно непременно принять в семью сироток, дать им своё имя и воспитывать в любви и душевном тепле. Тогда непременно появятся у тебя и собственные детки. Способ проверенный, говорят, что есть даже научное объяснение такому феномену, вот я и решил проверить.

Сначала мы удочерили девочку, взятую мной из мёртвой избы, хозяева которой умерли от оспы. В тот год оспа вспыхнула в пяти уездах Ярославской губернии, и я лично выехал проконтролировать карантинные и медико-санитарные мероприятия, составив компанию начальнику Медико-Санитарного Управления Вооруженных сил России, генерал-лейтенанту Ивану Петровичу Павлову. Все работы проводились правильно: поражённая зона оцеплена, на всех дорогах и тропинках стояли кроме застав ещё и секреты, вылавливающие болванов, пытающихся выйти из карантина и мародёров идущих в карантин. А что вы думаете? В любой стране имеются подонки, желающие погреть руки на чужом горе. Так что людей, пытающихся удрать из карантина помещали под замок, а мародёров — на виселицу.

При мне состоялся такой суд, с немедленным приведением приговора в исполнение.

Мы с генералом Павловым как раз подъехали к карантинной заставе и только-только направили часового за начальником караула, как из-за поворота, скрытого молодыми деревьями, показалась процессия: трое драгун верхами, сопровождающие три крестьянские телеги, на которых лежали связанные мужики. Старший из драгун направился к нам. Меня он не узнал, поэтому обратился к генералу:

— Ваше высокопревосходительство! — по старому уставу обратился драгун к генералу — Докладывает старший сержант Мелентьев. Патрулем сто сорок шестого Пензенского драгунского полка взяты с поличным мародёры, грабившие мёртвые деревни. При задержании была попытка сопротивления: у одного оказалось ружьё.

Генерал покосился на меня, а я махнул рукой: мол, разбирайтесь сами, и он повернулся сержанту:

— Попал?

— Никак нет, промахнулся.

— Это хорошо, товарищ старший сержант. Я вижу сюда поспешает начкар, он и примет законное решение. Докладывайте ему, а мы посмотрим.

Лейтенант полиции действительно примчался через несколько секунд, быстро и чётко ввёл нас в курс дел, и принялся разбираться с мародёрами. Их не развязывая вынули из телег, и пинками выстроили в короткую шеренгу перед лейтенантом. Мужики стояли потупившись, бросая злобно-испуганные взгляды на драгун и лейтенанта. На нас они не обращали внимания: мало ли любопытствующих бар может случайно оказаться там, где им совсем не надо.

— Сейчас вы по очереди, начиная вот с этого человека представитесь и скажете из какой вы деревни. — скомандовал лейтенант — потом я начну задавать вопросы. Все меня слышат?

Гул голосов вразнобой известил, что все всё услышали.

— Ну давайте, называйтесь.

Мужики что-то говорили, а один из караульных, отдав свою винтовку напарнику, записывал показания. Лейтенант скучающе оглядывал короткий строй.

— Опа! — вдруг сказал он обращаясь к невзрачно одетому мужику посредине строя — Тит Карпыч Гнидин, если не ошибаюсь?