У него просто не было времени на подобные мысли.

Спустя несколько минут, которые показались несчастному замерзшему Реджису целой вечностью, дверцы распахнулись. Не тратя времени даром, хафлинг протиснулся между створками и быстро поплыл вдоль канала. Завернув за какой-то поворот, он заметил над головой свет, пробивавшийся сквозь щели между плавающими на поверхности льдинками.

Очень медленно и осторожно хафлинг высунул голову из воды. Итак, Реджис вынырнул лицом к каменному парапету в какой-то подземной комнате, освещенной неверным светом факела. Там, за парапетом, кто-то говорил; человек невнятно бубнил на общем языке с сильным простонародным акцентом.

– Ба, такие богатеи, в золоте купаются, чтоб их, а не могут заплатить мне жалкую пригоршню медных монет, – ворчал старик.

До слуха Реджиса донесся негромкий скрежет металла о камень. Шпион снова опустился в воду, затем выпрыгнул из канала, подобно рыбе, грациозно изогнув тело таким образом, чтобы подняться над водой до пояса. Этого оказалось достаточно. Реджис ухватился за каменный вал, служивший парапетом сточной канавы, медленно подтянулся и выглянул из своего укрытия.

Снова он испытал огромное облегчение: оказалось, что крестьянин разговаривал сам с собой. Согбенный старик шаркал по небольшому помещению, сгребая с пола солому, судя по отвратительному запаху, оставшуюся после выноса отхожих ведер.

Реджис, стараясь двигаться бесшумно, скользнул обратно в воду. Одна рука его устремилась к цепочке на шее, и он нащупал довольно короткий толстый стержень. С большими предосторожностями он снял с наконечника дротика пробковую заглушку. Стоило ему лишь слегка оцарапаться острием, и он поплыл бы по каналу, как бревно, хрипя и булькая.

Он вставил дротик в ручной арбалет, затем очень медленно и практически бесшумно взвел механизм. Снова скрылся под водой, оставив над поверхностью лишь руку с оружием, а потом внезапно выпрыгнул из ручья, словно летучая рыба, и свободной рукой уцепился за каменный парапет.

– Э, кто это еще там плещется? – услышал он голос уборщика.

Реджис быстро прикоснулся рукой к берету, представляя себя лягушкой или гигантской ящерицей – кем угодно, только бы скрыть свою настоящую внешность. Затем поспешно выбрался на берег, и как раз вовремя: слуга уже подбежал к нему, воинственно размахивая граблями.

Но Реджис не растерялся и успел выстрелить первым; он угодил бедняге прямо в грудь, в область сердца. Дротик вошел неглубоко, и Реджис обрадовался этому, потому что более тяжелый «снаряд» убил бы человека на месте.

Однако ему вовсе не нужно было, чтобы дротик пронзал противника насквозь. Когда острие повреждало кожу, в кровь жертвы проникало снотворное, подобное яду дроу.

Уборщик пошатнулся, сделал несколько шагов назад, схватился за грудь и взвыл:

– Меня убили!

Реджис закатил глаза, услышав это мелодраматическое заявление.

– Никто тебя не убивал, – пробормотал он. – Всего лишь отправил немного поспать.

Человек рухнул на пол и перевернул несколько ночных горшков – но он ничего не заметил, поскольку захрапел, еще не коснувшись каменного пола.

Лишь выкарабкавшись из сточной канавы, Реджис полностью осознал, насколько близок был к гибели. Стоило ему еще несколько минут провести в воде, и он утонул бы. Он обнаружил, что едва стоит на ногах, и совершенно не чувствовал ступней!

Проковыляв к факелу, хафлинг принялся энергично растирать тело ладонями. В какой-то момент он ощутил такое отчаяние, что вытащил факел из кольца и начал водить им в непосредственной близости от своего окоченевшего тела. Пару раз Реджис даже почувствовал ожоги от искр.

Он скинул пояс с оружием, стащил мокрые штаны и, открыв магический мешок, извлек сухую пару и остальную одежду.

Вскоре он снова превратился в щеголеватого Паука Паррафина и даже мог чувствовать, как шевелятся пальцы в его знаменитых сверкающих черных сапогах.

Реджис двинулся к двери, которая находилась в дальней части помещения, внимательно прислушался, проверил, нет ли у порога каких-нибудь растяжек или нажимных рычагов, затем немного приотворил дверь. Он сразу понял, что ему необыкновенно повезло. Его предположение оказалось верным: он попал в обширный комплекс подземных туннелей. Коридоры, отходившие от тесной укромной каморки, которая примыкала к подземному каналу, вели прямо под главное здание замка. Если за потайной дверцей в тронном зале лорда Неверембера действительно есть лестница, она наверняка заканчивается в каком-то из этих туннелей.

Реджис побрызгал своего «масла дневного света» на небольшую дощечку, выскользнул из комнаты и двинулся вперед, прижимаясь к стене. На полу попадались выступы и ямы, точно так же, как и в той камере, которую Реджис оставил позади, а стены были не вертикальными, а сводчатыми. Он находился в системе лавовых туннелей, оставшихся после извержения вулкана, которое несколько десятков лет назад похоронило город Невервинтер под слоем пепла.

Туннель повернул, затем стал совершенно прямым, и Реджис озабоченно вздохнул, опасаясь, что этот коридор уведет его прочь от замка. Неужели «лазейка» оказалась фальшивой?

Но в следующее мгновение хафлинг заметил, что в стенках этого длинного, прямого лавового туннеля вырублены четыре ниши с дверями, плотно пригнанными к косякам.

Толстые, тяжелые двери были сделаны на совесть и заперты на надежные замки. Реджис, быстро перемещаясь вдоль стенки, прислушивался у каждой двери по несколько секунд и понял, что они звуконепроницаемые. Он решил, что не услышит из-за этих мощных дверей ни звука, если только за ними не затеют драку кланы огров и дворфов.

– «Раз, два, три, четыре, пять, – прошептал он, при каждом слове указывая пальцем на одну из дверей. Детская считалочка показалась ему не хуже других способов определить, какой из дверей следует заняться в первую очередь. – Нельзя орка отпускать. За загривок ты схвати. Надави и покрути. Чтоб не квакал, пасть заткни, в эту дверь его пихни».

Хафлинг подступил к первой двери, прорубленной в правой стене, снова замер и прислушался.

Ничего. Что же там скрывается?

Реджис со вздохом огляделся, положил на пол свою светящуюся дощечку и приступил к работе над замком. Он уверенно вставил отмычку в замочную скважину, повторяя про себя: «Здесь нет ловушки, здесь нет ловушки». Реджису необходимо было успокоиться, обрести уверенность в себе. Любые сомнения мешали действовать быстро, а он не желал задерживаться в этих подземельях дольше, чем нужно.

Отмычка без труда вошла в замок, но затем застряла в механизме, оказавшемся необыкновенно сложным. И снова Реджис, сглотнув ком в горле, повторил свою «мантру» по поводу ловушек.

Итак, хафлинг продолжал орудовать отмычкой, отключившись от всего, забыв обо всех прочих ощущениях, полностью сосредоточившись на работе. Он практиковался в искусстве вскрытия замков чуть ли не со дня своего второго рождения, твердо рассчитывая не просто в совершенстве освоить новое ремесло, но стать лучшим из лучших.