не знает, что случилось. Все, как обычно, разошлись по комнатам. Утром одна из курсанток постучалась к Александре, но та не открывала. Когда консьержка открыла дверь своим ключом, то увидела, что дочь барона Горского висит под потолком. Петлю она сделала из ремней, обмотала вокруг люстры ну и… Всё. — Закончил свой рассказ Лев.

— И по какой же причине наша консьержка решила пренебречь приказом следователей не разглашать никаких подробностей случившегося? — риторический вопрос моей невесты сопровождался крайне пренебрежительным взглядом, который смутил князя.

— Дарья, — я с укором посмотрел на девушку. — У тебя есть, что добавить? Может, какие-нибудь мотивы?

— Может, — кивнула та. — У Александры были очень напряженные отношения с нашей наставницей. Видите ли, моя сокурсница не отличалась ярким даром, а сюда ее пристроил отец. Людмилу Валерьевну этот факт весьма раздражал, отчего она часто позволяла себе весьма резкие высказывания в адрес погибшей.

— Вот ведь ведьма, — покачал головой Лев и посмотрел на меня. — Говорил же, она страшная женщина.

Я развел руками и обратился к Дарье:

— Думаешь, постоянные упреки наставницы могли довести Александру до самоубийства? Она не выглядела угнетенной, отчаявшейся и даже озадаченной.

— Меня терзает этот же вопрос. — Призналась Дарья и добавила. — Но не только он. Той курсанткой, что стучалась в комнату к Александре, была я. Она вечером просила меня помочь ей с заданиями, но не открыла в условленное время. Когда же консьержка использовала свой ключ, то мне удалось заглянуть в комнату вместе с ней. И вот что мне показалось странным…

— Кроме того, что ваша сокурсница свела счеты с жизнью? — в свою очередь съязвил князь.

Дарья пропустила колкость мимо ушей и закончила мысль, как ни в чем, ни бывало:

— Поблизости не имелось ни тумбочки, ни табуретки, ни стула, которые непременно потребовались бы Александре, чтобы совершить задуманное. А еще окно в ее комнате оставалось распахнутым настежь, что странно, так как она часто мерзла и терпеть не могла грозу.

— Значит, это убийство! — Зорский вовремя спохватился, и его крик услышала только половина присутствующих в библиотеке. — Но как связаны курсантка и гувернантка?.. — спросил он уже тише.

Мы с Дарьей одновременно посмотрели на него. Сначала князь ничего не понял, потом густо покраснел и замотал головой:

— С дочкой барона Горского у меня ничего не было. Клянусь честью!

Дарья собиралась съязвить, но я отвлек ее:

— Тебе удалось рассмотреть что-то еще? На теле Александры была кровь?

— Нет. Ночная сорочка оставалась чистой. Следов боя я тоже не заметила. Но мне не дали осмотреться — прислуга заперла дверь и доложила руководству. Сейчас в комнате хозяйничают следователи и никого не пускают.

— И что же нам делать? — нахмурился Зорский.

— Ждать, — только и сказал я. — Посмотрим, что скажут следователи.

— Я могу поговорить с… — князь запнулся, подбирая слово. — Со своими информаторами, — быстро нашелся он.

— Теперь это так называется? — пробормотала Дарья.

Зорский выпрямился:

— Не понимаю, о чем вы, сударыня.

— Не обращайте внимания. — Дарья тоже встала со своего места. — Просто мысли вслух. Я попробую расспросить учащихся девушек. Возможно, кто-то из них знает больше. Некоторые дружили с Александрой еще до Академии.

— Хорошо, — я встал последним и почувствовал на себе вопросительные взгляды Льва и Дарьи.

— А чем займешься ты? — деловито осведомился князь Зорский таким тоном, словно мне надлежало перед ним отчитываться.

Я решил не раздувать из мухи слона и, вспомнив свой ночной кошмар, неопределенно ответил:

— В первую очередь — прогуляюсь по парку.

20. Блеск золота

Злату я не нашел ни вчера, ни сегодня. Несмотря на мои одинокие прогулки по парковой зоне Академии, она так и не показалась. Не откликнулась она и на свое имя. Возможно, курсанткам показалось, и никакой золотой змеи в округе не обитало. Но такое едва ли с чем-то можно спутать…

А если девушки не перепутали, и золотая змея здесь, значит, мне надо лучше ее искать.

— И где она может быть? — спросил я сам себя, в очередной раз обходя расположенные за Академией кости колоссального полоза.

Погода стояла по-хорошему осенняя: теплое, но не жаркое солнце, запах свежести и сухих листьев, легкий чуть прохладный ветерок и периодически пробегающие по небу небольшие серые тучки. Погожий денек медленно и неумолимо заканчивался: лучи окрашивались багрянцем, а небесное светило постепенно уходило за верхушки деревьев.

Насладившись закатом, я опустил взгляд и посмотрел на свою тень, получив ответ на недавно заданный самому себе вопрос. Злата хотела находиться ближе к Чернобогу. Если она в Академии, значит, стоит поискать ее в древнем драгуне.

Прежде чем направиться в подземелье, я в очередной раз решил изучить место убийства гувернантки. Меня не покидало ощущение, что и следователи, и я сам могли что-то пропустить. Хотя вчера вечером мы с Зорским осмотрели в округе едва ли не каждый листик.

Но в этот раз мой маршрут до цели немного изменился. Теперь он лежал прямо из-под окон моей комнаты и повторял точь-в-точь проделанный во сне путь. Ползать по земле, как змея, я не стал, но шел медленно, обшаривая внимательным взглядом все вокруг.

Дождь и ветр, увы, уже сделали свое дело, так что никаких зацепок мне найти не удалось. Ожидаемого чувства дежавю тоже не появилось. Все же, надо бы заняться нервной системой, а то шалить начинает.

Оказавшись там, где убили гувернантку, я не увидел ничего, отсылающего к недавнему жуткому действу. Кровь впиталась в землю, ее остатки смыли дожди, тело убрали, примятая трава распрямилась: если не знать о случившемся, то догадаться не получилось бы при всем желании.

Чуть побродив по округе, я остановился там, где лежало вырванное и надкусанное сердце. Убийца вырвал его из груди жертвы, попробовал на вкус и брезгливо отбросил за спину…

Я замер, словно громом пораженный.

А что, если убийца не пробовал сердце сразу? Он мог взять его с собой. Попробовать по дороге, а потом уже выбросить. Вернувшись к месту, где прежде лежало тело, я начал обходить окрестности по спирали, постепенно отдаляясь от места преступления.

Спустя час поисков мне удалось отыскать то, чего я предпочел бы не находить вовсе — небольшую золотую чешуйку, похожую на рыбью. Она лежала на земле и попалась мне на глаза совершенно случайно,