— Не под оболочкой, а внутри неё, — вздохнула Вика, — И сохраняться заклинания будут бесконечно долго, пока они не работают. А в работе — насколько хватит влитой в них энергии. Насчёт того, какие конструкты можно вкладывать в Оболочку, а какие нет, я и сама ещё толком не знаю, — немного с досадой призналась она, — По идее, должны любые размещаться. В общем, надо экспериментировать. Я и рассчитываю, что ты этим займёшься. Не одна, конечно, а когда наберём достаточное количество помощников и учеников. Решим вопрос с местом для комтурства, и начнём, помолясь Единому, постепенно набирать. Кого попало нам тоже не надо. Не знаю, Эрна, иногда, если честно, голова кругом идёт. Но я девушка упорная. Ты ведь в курсе?

— Я знаю, — улыбнулась подруга, — И я тебя не подведу. Моя жизнь…

— Ох, только не начинай опять, — тихо засмеялась Вика и повернулась на бок, лицом к Эрне, — А мне ведь сегодня семнадцать лет исполнилось.

Попаданка думала, говорить об этом или нет — всё же день рождения сегодня был бы у несчастной Неллы, а свой настоящий возраст Вика теперь затруднялась определить, не могла перевести год в триста шестьдесят пять или шесть дней в четыреста двух суточный. По земному времени ей возможно считать свою жизнь только днями — недели здесь, и то, восьмидневные, а месяцев вообще нет. Неудобно как, жуть.

— Взрослеешь, но меня всё равно не догонишь, — пошутила Эрна.

Такая её относительно равнодушная реакция была вызвана тем, что в этом мире дни рождения праздниками не считались и никак не отмечались.

Даже шестнадцатилетие — вступление в возраст обретения всех гражданских прав — просто фиксировалось в присутственном месте. Для простолюдинов это были сельская или поселковая управа и городская ратуша, а для благородных — замковая или дворцовая канцелярия сюзерена.

Так что, рассчитывать на подарки Вике не приходилось, хотя, положа руку на сердце, ей бы очень хотелось, чтобы у неё, как у того ослика Иа, сегодня был настоящий День рождения. Просто, ради Неллы.

Но, чего нет, того нет. Можно обойтись и без подарков, решила она, принимая сидячее положение и извлекая из Пространственного Кармана кувшин дорогого вина, мясные продукты и сыр. Немного — они обе были сыты.

Как ни странно, но при всём вопиющем неравенстве, существовавшем в этом мире, не только на галере Эдорика — Вика отметила это и на океанских судах, когда посещала их в гавани Вьежа — питание организовывалось абсолютно равноправное. В том смысле, что все, начиная от капитана судна и заканчивая трюмным черпальщиком, получали одинаковый набор продуктов.

Обедали здесь сухомяткой, и каждому выдавались кусок солонины или вяленого мяса, а по восьмым дням кружок колбасы или отрез окорока, большая пшеничная пресная лепёшка, луковица и яблоко или груша. Ко всему этому разносолу полагалось ещё и разбавленное вино или сидр.

Горячее готовили на ужин — каша или тушёные овощи с мясом. Завтракали остатками вечерней трапезы, не разогревая её.

Очень скверное, на взгляд попаданки, питание, и поначалу у неё была мысль потребовать от Эдорика отдельного стола для пассажиров, но потом решила не выделываться, организовав подкормку себя любимой, подруги, подчинённых и даже гниловатого Гарни с потаскушкой Юнтой.

Последняя, правда, как давно приметила Вика, получала подкормку ещё и от рулевого — рыжего весёлого и весьма симпатичного парня, от пожилого дядечки — десятника абордажников Зуба, от самого Зуба, с которыми успевала уединяться на каждом привале. Она едва и с капитаном не уединилась, но Эрна — сама того не заметив — обломала своей служанке удовольствие, нагрузив в неподходящий для неё момент работой.

Вика на всё это распутство Юнты пока смотрела стоически — всё же венерических заболеваний в этом мире не было. Да и что они значат-то, при наличии магии исцеления? И на качестве работы служанки её блудливость не сказывалась. Но некоторые планы по привитию рабыне скромности у попаданки уже появились.

Кстати, в дополнительном питании не было ничего особенного. Помимо полагающейся на корабле бесплатной кормёжки, каждый был волен иметь при себе и есть те продукты, что купил за свои деньги. Это совсем не возбранялось, и подавляющее большинство матросов и абордажников так и делало.

— Доставай там из рундука кубки, — скомандовала Вика, — Отметим скромно этот день.

Скромно или не очень, но кувшин вина подруги, как говорится, усидели за гонг времени. Вика уже начала решать дилемму — извлечь ли ей ещё вина или отправиться на облюбованное место на юте, чтобы подышать вздухом путешествия и приключений — благо, теперь это было делать приятно. Но ответ пришёл и постучал сам собой.

— Я извиняюсь, госпожа Эрна, — Эдорик догадался просунуть в каюту только голову — целиком он со своими габаритами тут с трудом бы поместился, — Впереди по курсу корабль Ягена.

— Да-а? — удивилась Вика, — А это кто? Губернатор острова Борнео?

— Нет, Вика, не этот, как ты его только что назвала, — смутился капитан, — Это мой давний приятель. Предлагаю с ним встретиться — прямо на фарватере — и переговорить. Может, что интересного расскажет. Что там в столице нового творится.

Из-за встречи с приятелем Эдорика задержки с прибытием галеры в речной порт Милонега, столицы королевства Датор, не произошло. Просто гребцам пришлось попотеть чуть сильнее обычного, а аргументы вызвать у них энтузиазм и старание в руках надзирающих имелись вполне убедительные.

Зато Вика, присутствовавшая при разговоре двух капитанов, в качестве охранницы приглашённой на беседу магини Эрны, узнала много для себя интересного.

Приятель Эдорика, перепрыгнув к ним на галеру сразу после сцепки судов абордажными крюками, не отказался от угощения и провёл в гостях больше гонга. С его слов, он ходил в Милонег из Вьежа за грузом фридлендских шерстяных тканей — кстати, Эдорик тоже планировал загрузиться шерстью после доставки в столицу магини, для чего намеревался взять из банка часть заработанных трофейных денег — и провёл там девять дней, достаточно, чтобы узнать, чем живёт королевство.

Как бы не была слаба и номинальна в Даторе королевская власть, всё же Милонег был центром политики и торговли, куда стекались не только товарные потоки, но и реки информации. Да и сама столица воспроизводила новости в большом количестве.

Взятие Акульего Зуба никому не известным командором при поддержке магини Тени, сыгравшей определяющую роль во Вьежских событиях, вызвало огромный резонанс по всему королевству и, разумеется, в столице.

И если в герцогствах, кроме, разумеется, Вьежского, это известие — так утверждали вездесущие торговцы — вызвало досаду и раздражение, то вот при королевском дворе — ликование и воодушевление.

Старый властолюбивый и жестокий зануда, каким — пусть и с оглядкой — представляли короля Кальвина почти все его подданные, измученный и настрадавшийся за долгие годы постоянными неудачами и потерями, обрушивавшимися на него со всех сторон, объявил в столице трёхдневные празднования по случаю возвращения Акульего графства под скипетр королевской власти. Кальвин расценил произошедшее, как хороший знак, что теперь длительная полоса неудач для него закончилась.