Встала и отправилась в комнату в какой-то прострации, убеждая себя, что все будет в порядке. Может быть он не хочет детей, потому что в принципе о них не задумывался, а если поставить перед фактом, то все изменится. Он любит меня. Любит… Не знаю почему, горло душили слезы, а температура тела упала ниже некуда. Я укуталась в одеяло и так и не смогла крепко уснуть. Я пыталась вспомнить все его слова, улыбки, смех и признания, выискивала подтверждения своих надежд на лучшее, но каждый раз все они улетали в пропасть, стоило всплыть фразе «Сейчас - нет. Давай поменяем тему, Лиль».

Ближе к утру у меня разболелась голова, а потом я уснула.

Проснулась оттого, что передо мной опять был образ Влада. Он сидел на краю постели и обводил меня лукавым взглядом. В груди тепло разлилось. Да, вот такой Влад не способен будет нас бросить. Разве он сможет? Этот взгляд не может лгать. Я приоткрыла глаза, глупо улыбаясь, и снова закрыла тяжелые веки.

- Не притворяйся сонной, Цветочек, я не посмотрю на то, что за стеной спит твоя мать.

Хриплый голос с нотками веселья заставил глаза удивленно распахнуться. Влад провел большим пальцем по моему подбородку и усмехнулся уголками губ.

- Разбудил?

- Да, - я кивнула, забыв о тревогах и уставившись во все глаза на любимого. - Сколько времени?

- Десять. Долго вы спите. Я тебе пончики привез, хотя теперь раздумываю над тем, чтобы отодвинуть завтрак минут на тридцать и позавтракать твоим телом, – мужской палец спустился к моему ажурному топу и скользнул по торчащему соску через ткань. Сжал двумя пальцами, а я не сдержала стона. – Так, - резко оторвал руку и встал с кровати, -  секс по-тихому меня не устраивает, мама когда уезжает?

- Через час где-то, - ответила, чувствуя жар внизу живота от того, как многозначительно выпирала ширинка на его светлых джинсах.

- Значит, час мук я выдержу, а потом ты вся моя, Лиля! - Влад пошел к двери и бросил, поворачивая ручку, - жду тебя внизу. Сварю нам пока кофе. На кухне кран так и не работает?

- Нет, рабочие только завтра придут.

 Три дня назад у нас сорвало трубу, и теперь приходилось набирать воду для готовки в ванне.

Влад кивнул, и в коридоре раздались удаляющиеся шаги. Я снова разнежено прикрыла веки, и тут меня резко вырвало из забытья. За волосы больно вытащило в реальность, когда оставленный на раковине тест внезапно всплыл в памяти.

Паника вмиг вцепилась когтями в сердце. Я не помню, как я бежала по коридору. Как спускалась с лестницы и видела широкую спину Влада входящего в ванну с электрическим чайником. Меня колотило. Наверное, со стороны я походила на больную, так сильно дрожали руки. Я сама должна была ему сказать. Подготовить. Пристелить почву мягкой травой, а не заставлять его с размаху упасть на жесткий асфальт сваленной новости.

Подбегаю к двери и смотрю на то, как Влад включает воду в кране, сначала даже не обратив внимания на палочку на краю раковины. Поднимает на меня глаза, улыбается, а потом замечает мое выражение лица, прослеживает взгляд и натыкается глазами на тест. Хмурится. Берет в руку, забыв о чайнике. Время останавливается. Я даже вдох сделать не могу. Легкие прилипли к ребрам, неспособные вбирать в себя кислород. «Посмотри на меня, пожалуйста, посмотри», мысленно умоляю, не в состоянии сказать и слова. И Влад смотрит.

- Это Лизкин тест? – спрашивает,непонимающе сводя брови к переносице. – Почему не выбросили? Два дня здесь лежит?

Кажется, он и сам не верит в то, что спрашивает, потому что его лицо больше не таит в себе и тени улыбки. Почерневшие глаза сверлят меня, а я только открываю рот, чтобы что-то ответить, но выходит только едва слышимое:

- Нет.

Наверное, именно этого я и боялась. Смуглая кожа в долю секунды приобретает бледный оттенок, а потом и вовсе становится цвета рыхлой земли. Мне физически становится больно от того, каким отстраненным становится его взгляд. Каким пустым и напуганным. Тест в сильной руке начинает подрагивать. Вода с шумом проливается через верх чайника.

- Чей тест, Лиля? – спрашивает помертвевшим голосом, продолжая уничтожать меня опустевшими глазами. В них больше нет тепла, трепета и любви, плещущейся всего несколько минут назад там в комнате. – Лиля, это твой тест? – рявкает так громко, что от стен отлетает громкое эхо, заставляя меня вздрогнуть.

Вместо ответа мой желудок сводит судорогой, я лихорадочно прикрываю рот рукой и бросаюсь к унитазу, падая на колени и выплескивая все содержимое.

Сзади слышу странный звук, чем-то похожий на сдавленный стон, а потом рядом на пол приземляется тест. Никогда еще я не чувствовала себя такой жалкой и ничтожной. Беспомощной. Поднимаю глаза, вытерев губы тыльной стороной ладони и, наверное, именно в этот момент умираю. Руки Влада нервно вцепились в короткий ежик волос. Он смотрит на меня с неверием, паникой, ужасом. В его глазах именно ужас. Только теперь я поняла весь смысл слов Киры. Вот почему она говорила с таким знанием дела. Скорее всего в их истории все происходило примерно так же. Клятвы о любви, сумасшедшие дни и ночи, а потом она забеременела…

- Влад, - едва осиливаю произнести.

Телефон в кармане его джинсов разражается громкой мелодией. Рука любимого скорее на автомате тянется к карману, выуживает оттуда смартфон, Влад переводит взгляд на экран и бросает еле слышно:

- Я сейчас...

Шаталов делает шаг назад, два, выходит из ванны, а спустя несколько секунд входная дверь захлопывается, больно пронзая мою грудную клетку так, словно внутри нее разорвалась граната. Он ушел. Просто развернулся бросив и меня, и своего же ребенка. А слова «Я сейчас…» скорее означают «Прощай». Именно так я их ощутила. Слишком много страха таилось в его глазах, чрезмерно ощутимым был шок.

Из горла наконец вылетает первый звук за последние несколько минут. Это всхлип. Надрывный, рваный, горький. Я падаю на ворсистый коврик и закрываю руками лицо, не в силах сдержать всю боль, рвущуюся изнутри осколками разорвавшейся любви. Никому не нужной. Ненастоящей. Ведь если любишь всем сердцем, никогда так не поступишь, как только что поступил он. Мой мужчина… Ядовитая любовь всей моей никчемной жизни, не способная никогда найти своего противоядия. Для кого-то важнее собственное благополучие, чем семья. Для Влада главным была его свобода. Он бросил меня тогда, десять лет назад, чтобы не обременять отношениями и поступать так, как ему хочется. История повторяется, только в более громоздких масштабах. Теперь он бросает не только меня. Он оставляет своего еще не родившегося ребенка, ставя нас на чашу весов с личной свободой. И она перевешивает. Возможность жить так, чтобы ни перед кем не отчитываться, не останавливаться, а брать от нее все изыски.

Я не заметила, как начала рыдать в голос, оплакивая веру в него и в то, что Шаталов мог измениться. В то, что как дура доверилась, повелась на красивые слова и безудержный секс. Думала, на этот раз все по-настоящему, и жестоко ошиблась. Наступила на те же самые грабли, услужливо подставленные любимым человеком, чтобы расшибиться насмерть. Он собственноручно столкнул меня на скалы с облаков.