- Пойдем!

Я постаралась вести себя непринужденно по пути к машине Игоря, но получалось не очень. Чувство вины перед ним было сильнее.

Игорь позвонил как раз в момент, когда я решила вместе с мамой уехать к ней. Словно почувствовал. Впервые после расставания дал о себе знать именно тогда, когда я была в полной прострации. Просто хотел узнать как дела, по-дружески поинтересоваться жизнью и поделиться своей, да только голос мой расслышал сразу. Я не стала рассказывать что произошло, не было никаких физических и моральных сил, а он просто предложил приехать к нему. Выдохнуть и набраться сил. И я согласилась. Мне нужно было сбежать, потому что там, в городе, рядом с Шаталовым, я бы не смогла дышать нормально. Маме не сказала куда направляюсь, чтобы она ненароком не рассказала Владу, а мне почему-то казалось, что он начнет расспрашивать.

Его перекошенное ужасом лицо весь полет стояло перед глазами, пока я, забившись в кресло, смотрела из иллюминатора на удаляющийся город и тихо глотала слезы. Он любит меня. Наверное, любит. Правда любовь у него странная, но я, кажется, поняла его жизненную позицию. Только детей он никогда не захочет и обязательно вернулся бы, либо требуя аборта, либо заставив выбирать. А я уже выбрала. И не важно, что моя любовь к Владу безгранична, токсична и болезненна. Так, как Кира, я поступить не смогу.

- Рассказывай давай! – Игорь завел машину и осторожно отъехал с парковки. Не смотря на то, как закончились наши отношения, вел себя довольно внимательно и вежливо.

Я пристегнулась, оказавшись в той самой машине, в которой еще каких-то пару месяцев назад ездила чаще, чем на метро. Даже запах ароматизатора не изменился.

- Да нечего рассказывать, мне просто нужно место, чтобы пожить немного.

- Он обидел тебя, да? – проницательности бывшего можно было позавидовать. Я не ответила,  а Игорь покачал головой так, словно говоря: «Я так и знал». – Я чувствовал, что это произойдет. Не для тебя этот напыщенный придурок. Где он и где ты, Лиля! Шишка, блин, крутая он, вот кто. А ты у меня домашняя.

“У меня” прозвучало совсем неуместно.

- Давай не будем об этом, хорошо? – я прервала поток гневных обвинений и серьезно посмотрела ему в глаза. – Я буду благодарна, если ты сможешь мне помочь какое-то время пожить в гостинице твоего дяди. Я даже работать не отказалась бы. Только неофициально.

Моя трудовая осталась в офисе «АмбассСелл». Думаю, со временем, когда эмоции немного улягутся, я смогу забрать ее или, что более вероятно, попрошу Лизу. Пока даже мысль о встрече с Владом вызывает мучительные спазмы внутри.

- Ты можешь жить у меня. Я снимаю квартиру недалеко от гостиницы и работаю там же. Можно было бы вместе ездить.

Это однозначно перебор.

- Нет, спасибо, - я вежливо отказалась, расставляя рамки, - лучше будет, если я остановлюсь в гостинице. Какой-нибудь номер эконом, потому что на люксовый мне вряд ли хватит, а так, если можно будет еще и помогать в чем-то, то я с радостью.

Мне просто необходимо чем-то заниматься, потому что если буду сидеть, сложа руки, мысли и воспоминания сожрут изнутри. Разъедят подобно серной кислоте и медленно уничтожат. Возможно, просить помощи у Игоря было неправильно с моей стороны. Может он растолковал мой приезд не совсем верно и ожидал чего-то другого, но податься мне правда было больше некуда. А хотелось просто испариться. Исчезнуть, отрезая прошлую жизнь одним резким движением.

Игорь привез меня в гостиницу и помог заселиться. Комната оказалась небольшой, с кроватью, шкафом, санузлом и маленькой тумбочкой. Не шик, но большего мне не нужно. Пара квадратных метров, как в больничной палате, чтобы просто переболеть где-то этой болезнью, набраться иммунитета и вернуться более сильной, готовой взглянуть в глаза тому, кто уничтожил меня теперь уже дважды и на этот раз окончательно. Хотя уже сейчас я знала, что иммунитета нет. Я буду вечно любить его, до самого конца, смотреть со стороны на его полную красок жизнь и жить своей собственной, не менее красочной, но с другими оттенками. В моей будет наш малыш. Он будет смотреть на меня ЕГО глазами и напоминать о том, что его отец мог любить так, что я теряла себя в нем. Отдала ему однажды все: душу, разум, тело, а он предпочел свободу. Так вот пусть теперь в ней и плавает, в своей свободе с бездушными женщинами, которых можно менять хоть каждый вечер, выпивке и бесконечных удовольствиях.

Я тряхнула головой, отгоняя едкие мысли, и разложила вещи. Приняла душ и нашла на на привезенном Игорем ноутбуке частную клинику, чтобы сдать там завтра все анализы и сходить к гинекологу. После таких нервных напряжений мне необходимо знать, что с ребенком все в порядке. Больше я не позволю себе изводить малыша переживаниями. Я закрою их на замок и буду стараться жить новой жизнью, во всяком случае приложу к этому максимум усилий. Игорь так же поделился со мной своим старым мобильным. В ближайшем магазине я купила карточку и сразу же позвонила маме, усевшись на скамейке в парке недалеко от гостиницы. Солнце стояло уже высоко, согревая своими теплыми лучами. Погода разительно отличалась от Московской. Если оттуда меня провожал снег и леденящий ветер, то здесь приветливо чирикали воробьи и плескалось море о большие валуны, недалеко от которых я и устроилась, подставляя  теплому солнцу лицо.

Мама ответила сразу же после второго гудка.

- Мам, привет.

- Лиля! – на той стороне раздался облегченный выдох. Бедная мама, ей пришлось стать свидетельницей такой ужасной ситуации. Матерям приходится порой хуже самих детей, потому что если ребенок переживает и решает свои проблемы сам, то матери достаются и ее собственные, и своего чада. А как известно, за детей у них болит сердце сильнее, чем за самих себя. – Господи, дочка, как ты? Где ты?

- Нормально, мам. Уже лучше. Я немного успокоилась.

- Ну слава Богу. Я так волновалась!

- Не переживай. Мне правда уже лучше. Как ты? Приехала домой?

- Да. Я приехала. Лиля, - мама замялась, или не горя желанием говорить, или подбирая слова, - тут такое дело, Влад приходил! – я крепче сжала трубку и опустила голову, открывая глаза.

- Что хотел?

- Ой, дочка, я не понимаю ничего. Он выглядел таким разбитым. Пообещал, что найдет тебя. А еще сказал, что любит.

Угу, себя он любит. Вот кого. А то, что он называет любовью ко мне – это не любовь. Это какая-то извращенная игра эгоистичного мерзавца. Разве так любят?

- Надеюсь, ты не поверила?

- Не знаю, Лиль, но мне показалось, что он испугался, когда узнал, что ты уехала. Требовал помочь ему в поисках. Может вам поговорить стоит, дочка? Решить все вместе?

- Нет, мам. Я уже все решила. Хватит с меня.

- Ладно, не злись только! Где ты хоть?

- Далеко, мам.

- Что значит далеко? – мама всхлипнула, а я представила, как ей тяжело от незнания.

- Я скажу, только пообещай, что не скажешь Владу. Мама, пожалуйста. Я приеду через месяц, может больше и сама все решу. Только не говори!