Nota Bene: А вот если б юнкера, охранявшие в такую же смутную осеннюю ночь столь же продажное-антинародное Временное правительство, действовали бы, как те бойцы «Витязя», – тупо, по уставу, – интересно, в какой стране мы бы сегодня жили? (Помните Трафальгарскую битву? – «Англия не ждет, что каждый станет героем; Англия ждет, что каждый выполнит свой долг».) Впрочем, все это, помнится, уже было однажды разыграно Пелевиным в «Хрустальном мире»…

…Ну, теперь ясно, куда клонит автор, скривится на этом месте иной прозорливец. Мировое правительство из цюрихских гномов и прочих масонов, только еще и с магическими наворотами…

Не совсем так. Точнее – совсем не так. Прямо до наоборота.

Но тут нам, к сожалению, никуда не деться от того самого вопроса, коим некогда Воланд ставил в тупик простодушного атеиста Иванушку Бездомного: кто, собственно, всем этим управляет?

– Значит человек на берегу был Богом?

– Человек на берегу – другой маг.

– Я должен знать истину, которая лежит за магией!

– За магией нет никакой истины.

Дж. Фаулз

Прежде всего необходимо задать некоторую аксиоматику. Моя жизнь была достаточно богата приключениями и острыми нештатными ситуациями, и я слишком часто сталкивался с совершенно невероятными сочетаниями случайностей, чтобы всерьез сомневаться в существовании Высших сил. Называть ли их Провидением или высшими контурами сознания по Т. Лири, персонифицировать ли их в виде Отца небесного или полагать неким безличным антиэнтропийным началом – в обсуждаемом аспекте несущественно. Рефлексировать все это в стиле и духе Вяч. Рыбакова я совершенно не собираюсь (да и не способен), и принимаю существование Высших сил просто «по Бритве Оккама» – как простейшее из возможных непротиворечивых объяснений.

При этом в моей личной картине Мира означенные Силы не индифферентны по отношению к Человеку. И тут я абсолютно солидарен с позицией, заявленной как-то Переслегиным: «Данная статья построена на идеях позитивизма и исходит прежде всего из того, что вселенная к нам дружественна. Иными словами (то есть, в альтернативной философской калибровке): вера в “гнев Господен” и концепция “наказания, покаяния и прощения” представляют собой страшный грех, ибо основаны на отрицании бесконечности божественного милосердия. Для меня в самом деле остается загадкой, как можно серьезно относится к гипотезе Бога, приписывая при этом Творцу мышление полицейского чиновника или, в лучшем случае, злопамятного школьного наставника». И если искать модель взаимоотношений между Высшими силами и человечеством, то аналогия с отношениями отец-сын возникает вполне естественным образом.

«Но это же банальность! – воскликните вы. – Ясно, что и в христианстве, и в прочих монотеистических религиях человек рассматривает Бога как Отца небесного»… Не скажите. Обращаю ваше внимание на то, что в предлагаемой схеме субъектом отношений с «нашей» стороны выступает не отдельная личность (для чего, собственно, и был «изобретен» монотеизм), а человечество как целое. «По образу и подобию» было некогда создано именно оно, а вовсе не единичный человек, который, как справедливо замечено, «не только лишен возможности составить какой-нибудь план хотя бы на смехотворно короткий срок, ну лет, скажем, в тысячу, но не может ручаться даже за свой собственный завтрашний день». Применительно же к человечеству – структуре несравненно более долгоживущей, нежели человек – приходится уже учитывать такой осложняющий фактор: дети вырастают, и их взаимоотношения с родителями при этом неизбежно меняются. Христианство же однозначно ставит знак равенства между понятиями «сын» и «дитя», и иных отношений между сыном и Отцом кроме обожания и подчинения не мыслит в принципе; то есть – попросту говоря – культивирует инфантилизм.

Давайте теперь, исходя из тезиса о дружественности Вселенной (или – что то же самое – о всеблагости Господа), рассмотрим нашу последовательность технологических революций. Когда ребенок познаёт мир, родителям приходится решать достаточно сложную дилемму: с одной стороны, ужасно хочется оградить свое чадо от всех возможных опасностей; с другой – вполне очевидно, что вечно сдувать с него пылинки не выйдет, и отсутствие жизненного опыта в виде набитых шишек и пальцев, обожженных в процессе ловли огонька свечи, может привести к последствиям во сто крат более печальным. Итак, с одной стороны – «спички детям не игрушка»: технологические открытия должны совершаться в свой срок, не раньше; оттого-то эопил (первая паровая турбина, созданная античным механиком Героном Александрийским) так и остался забавным фокусом, а порох, изобретенный в Китае в незапамятные времена, использовался там лишь для фейерверков. С другой стороны – «покуда сам не сунет пальцы в розетку – не поумнеет»: после Хиросимы повторять эксперимент с розеткой не решился никто – рефлекс выработался на раз…

Каждый раз, сочтя нас достаточно повзрослевшими для выхода на следующий технологический уровень, Высшие силы затем дают нам время «на усвоение материала» – выработку и отлаживание социальной инфраструктуры, адекватной новому уровню могущества. За неолитической революцией следует возникновение государственности с общественным разделением труда и обособлением в системе специализировнных блоков управления; индустриальное общество нуждается в демократии современного типа, где акцент перенесен на отлаживание в системе обратных связей, повышающих ее гомеостазис. (Именно поэтому тоталитарные режимы, исходно пожертвовавшие саморегуляцией ради управляемости, способны на весьма впечатляющие спринтерские рывки, но неминуемо проигрывают демократии в стайерской гонке.) Сейчас можно лишь гадать, какое общественное устройство окажется адекватно постиндустриальному (информационно-магическому) обществу. Может быть, это будет «единая и неделимая» всемирная империя с диффузными центрами власти (штаб-квартиры транснациональных корпораций, ведущие биржи и т. п.). А может быть, совсем наоборот: на планете оформятся два равновеликих центра цивилизации – Атлантический и Тихоокеанский; в них будут доведены до полного логического завершения оба взаимодополнительных тренда, испокон веку наличествующих в любом социуме – либеральный (индивидуалистический) и социалистический (коллективистский), – и именно взаимодействие этих двух начал, «инь» и «янь», воплощенных в Великой Атлантической Демократии и Всеазиатской Конфуцианской Империи, – будет долгие века питать социальной энергией нашу цивилизацию… Все это, по большому счету, частности.

Важнее иное. Высшие силы – как мы условились считать – по-отечески к нам расположены; и вот они явно перестали препятствовать человечеству в овладевании магическими технологиями – в том числе, контролю над сюжетными развилками. (А ведь до сих пор запрет на занятия ведовством, ясновидение и т. п. лишь усиливался по мере технологического роста. Создается впечатление, что каждая следующая технологическая революция вела к многоуровневой блокировке магических потенций социума – пока не низвела их в ходе прошлой, индустриальной, революции до уровня столоверчения и прочей астральной хрени; эдакий своеобразный принцип дополнительности…) То есть – человечеству «оформили допуск» на следующий, несравненно более высокий уровень могущества. И это – несмотря на все те «подвиги», которыми мы ознаменовали нынешний век (а ведь трудно спорить – более отвратительного и кровавого периода в человеческой истории и вправду не бывало)… Как это понимать?