– Марион, возьми себя в руки. Ты ни при чем, – твердо произносит Вал. Он продолжает гладить меня по волосам и спине. Теплые мужские руки бродят по телу. Я поднимаю заплаканное лицо и впиваюсь в него взглядом. Темные глаза внимательно смотрят на меня, в них я вижу сопереживание.

– Марион, ненавидеть тебя ему не под силу, – шепчет Валентин. – Поверь, он не сможет, как бы сильно этого ни хотел.

Его добрый взгляд и участливый тон гипнотизируют меня. Вал проводит ладонью по моей щеке, вытирая слезы, и я льну к ней. Ощущаю тепло его ладони, и мне так хочется раствориться в его доброте. Поверить его словам. Я опускаю взгляд на его губы. На нижней несколько трещинок. Его лицо так близко. Сглатываю нервный ком в горле и тихонько тянусь вперед.

– Не вздумай, – неожиданно хрипло произносит он и подрывается с места.

С меня будто спадает гипноз, я тоже подскакиваю со стула и не понимаю, что на меня нашло.

– Прости, я, похоже, слишком перенервничала. Голова перестала работать, – спотыкаясь на словах, выпаливаю я.

Валентин кивает и смотрит на меня напряженным взглядом.

– Я знаю, – он запинается, – я знаю, что ты хотела поцеловать не меня. Знаю, что единственный, о ком ты мечтаешь… – Он смущенно замолкает.

Вал тоже сбит с толку и нервничает. Мне так стыдно перед ним, что я опускаю глаза и боюсь встречаться с ним взглядом. Слышу его тихие шаги. Он подходит ко мне и неловко касается плеча.

– Мар, ты слишком долго была одна, это нормально, что тебе хочется человеческого тепла.

Я набираюсь смелости и поднимаю на него взгляд.

– Мне не нужно тепло. Мне нужно напиться. Прямо напиться, – подчеркиваю я. – Чтобы забыть этот день. Вычеркнуть его из своей жизни.

Вал одаривает меня улыбкой.

– Ты обратилась с этой просьбой к правильному человеку, детка.

– Спасибо, – хриплю я.

– Ключи от жопы оставляем в этой квартире! – начинает декламировать Валентин. – И попрошу тебя быть готовой к лучшей ночи в своей жизни!

Он быстро пишет кому-то сообщение, я хватаюсь за рукав его толстовки.

– Спасибо, что остановил меня.

– В этом мире должна существовать одна женщина, с которой мне точно ничего не светит. И эта женщина ты, Марион. Ты мне еще в школе сказала, что не дашь ни при каких обстоятельствах. Вот я и запомнил.

Он, как всегда, несет бред, лишь бы не говорить серьезно. Но именно это я люблю в нем. Валентин мастерски убегает от жизни. И в данный миг я позволяю ему забрать меня куда угодно. Только бы забыть этот день.

Вал торопливо направляется в мою комнату и подводит меня к шкафу.

– Для начала тебе надо переодеться. Последний день свободы надо отпраздновать в красивом платье.

– У меня неподходящее настроение, – хмурясь, возражаю я.

Но Валентина это не останавливает, он погружается в поиск платья, перебирая их одно за другим. Вешалки стукаются друг о друга, пока он внимательно разглядывает содержимое моего гардероба.

– Вот оно отлично подходит, а сверху накинешь кожаную куртку.

У него в руках короткое серебряное платье в пайетках от Александра Маккуина. Валентин вертит его в воздухе, обнаруживает, что на спине черными пайетками вышит череп, и присвистывает.

– Ух, какое оно крутое! Ты просто обязана надеть его.

– Я в последний раз надевала его в выпускном классе.

– Что ж, в школе вкус у тебя явно был получше.

Я стукаю его по плечу и забираю из рук платье.

– Можно еще вот эти красные убийственные туфли на шпильках? – наигранно ласковым тоном интересуется он.

– Ты серьезно? Платье сверкает, туфли красные! Ты меня в Булонском лесу собираешься выгуливать?

– Нет, на Пляс Пигаль![27] – шутит он и подает мне туфли. Я закатываю глаза.

– Просто доверься мне, Марион. Ты просила веселья? Я готов тебе его дать, только приоденься, чтобы все мужики на планете мне завидовали! – Валентин подмигивает в своей наглой заносчивой манере, и я не могу сдержать улыбку.

– Сладкоречивый засранец!

Я прохожу в ванную и начинаю переодеваться.

– Но краситься я не буду!

– Чуть-чуть подведи глаза, и все, – умоляющим тоном произносит Вал, стоя у меня прямо под дверью.

– Разве что чуть-чуть, – соглашаюсь я и достаю косметичку.

Из ванной я выхожу спустя пятнадцать минут, и Вал встречает меня громкими аплодисментами.

– Знаешь, что в новой версии Марион мне нравится больше, чем в старой?

– Удиви меня!

– Ты стала собираться гораздо быстрее! Раньше бы проторчала как минимум два часа, а сейчас раз – и готова.

– Взрослая жизнь лишена такой роскоши, как возможность стоять два часа перед зеркалом, понимаешь ли…

– Выглядишь прекрасно, и два часа тратить не надо. Пошли.

Он тянет меня к выходу.

– Мне нужны ключи, – останавливаю я Валентина. – Вдруг ты забыл. Дома никого нет, мне абсолютно не хочется остаться на улице в ночь начала локдауна.

– Да, будь добра, возьми их с собой. А то в течение двух недель, пока нет Антуана, тебе придется пожить у меня.

– Не пугай меня так сильно, – шучу я, и Вал хмыкает.

– Я всего лишь разбрасываю труселя и носки. Поверь, есть экземпляры куда похуже меня.

– Романтично, конечно, но мне все равно больше нравится моя комната, – говорю я и добавляю: – Мне еще нужна маска!

Достаю новенькую из коробки в прихожей, что родители так заботливо поставили для забывчивых людей вроде меня.

– Куртку, – напоминает Вал. – Мы на байке.

Я киваю, прихватываю с собой кожаную куртку и закрываю дверь.

– Все, я готова напиваться, – провозглашаю я и закидываю ключи в карман куртки.

– Я счастлив!

– Так куда мы идем?

– Мы идем на секретную вечеринку моего друга. В один закрытый клуб.

– Какой еще клуб?

– Называется он Gatsby.

– Название многообещающее, – хмыкаю я, и Вал улыбается.

– Поверь, все будет по высшему разряду.

Он подает мне шлем, и мы садимся на мотоцикл.

– Держись, красотка, – кричит Валентин и срывается с места.

Я крепко обнимаю его и с какой-то детской радостью поднимаю голову повыше, чтобы ощущать ветер на лице. Какое все-таки приятное ощущение. Мы проносимся мимо Дома инвалидов[28], он красиво сверкает в ночи. Горящий позолотой купол и роскошное здание так и притягивают взгляд.