– Здорово, что мы встретились. Я давно хотела извиниться перед тобой, – сказала Дилайла, опустив глаза и крутя соломинку пальцами.

– Я тоже, – кивнул Сэм. Он не раскаивался в том, что сказал тогда про Чарли, но переживал, что обидел Дилайлу. – Я вовсе не хотел грубить и ссориться. Но, кажется, переборщил.

– Самую малость, – ухмыльнулась Дилайла.

– Извини. Я, бывает, слишком завожусь. Как в тот раз.

– А я что, не завожусь?

Сэм улыбнулся, вспомнив, как она разозлилась.

– Да, ты тоже была хороша.

Дилайла смущенно улыбнулась. А Сэм вдруг рассмеялся.

– Над чем ты смеешься?

Он не отвечал.

– Ты смеешься надо мной? – переспросила Дилайла, наклоняясь вперед.

Сэм покачал головой, не переставая смеяться:

– Нет. Я просто вспомнил, какие лица были у тех американских журналистов.

Смех Сэма оказался заразительным: Дилайла не могла сдержать улыбки.

Сэм вытер слезящиеся глаза и подозвал бармена. – Еще две порции, – заказал он и вопросительно посмотрел на Дилайлу. Та кивнула в ответ. А она и забыла, как весело бывает с Сэмом.

После пятой порции Дилайла заметно захмелела и почувствовала прилив эмоций. Как на «Русских горках». Она словно падала с головокружительной высоты, весело смеясь и понимая, что ей нет дела ни до чего на свете, а потом вдруг вспоминала скандал с Чарли и впадала в безысходную тоску. Но теперь она была не одна. Сэм, похоже, тоже тосковал. Ведь, в сущности, и он был одинок.

– А как у тебя с Чарли? – Видно было, как нелегко Сэму задавать этот вопрос, но не спросить он не мог. Даже если в ответ услышит то, что ему слышать не хочется.

Дилайла неопределенно пожала плечами.

– Великолепно, – вяло ответила она. Сэм почувствовал, что падает в пропасть. – Хотя нет, до великолепного тут далеко. Сегодня мы вдрызг разругались, – призналась она, не ожидая от самой себя такой смелости.

Сэм расправил крылья и взмыл вверх.

– А что случилось? – спросил он озадаченно.

– Зачем тебе это знать? – Дилайла поставила стакан на стойку. – Видимо, надо мне было послушаться тебя. – Опьянение вызвало у нее приступ отчаяния. Поначалу ссора с Чарли казалась ей несерьезной. Но теперь все виделось в мрачном свете, Дилайле казалось, что все погибло, ей лишь осталось собрать вещи и уйти.

Сэму стало неловко. Он не почувствовал удовлетворения от своей правоты, потому что Дилайле было плохо. Повинуясь внезапному порыву, он наклонился и обнял ее.

– Не вешай нос, девочка, – прошептал он, прижимая Дилайлу к себе. Господи, какая же она родная!

Дилайла без колебаний прильнула к его груди. Голова гудела от выпитого и от выплаканных слез. Как хорошо, когда тебя обнимают так нежно. Она закрыла глаза и вдыхала знакомый запах – запах Сэма. Ей вспомнилась поездка в Брайтон – дни, полные веселья, заботы и счастья. Сэм заботился о ней, и она чувствовала себя единственной и неповторимой. Чарли ее таковой не считал. Он считал, что она – ревнивая корова, подливающая яд в чужие стаканы.

– Я скучал по тебе, – прошептал Сэм. Он приподнял ее голову за подбородок и заглянул в глаза.

– Я тоже, – ответила Дилайла и прикусила губу. Она катилась вниз по «Русским горкам» и от всех этих подъемов и спусков чувствовала себя разбитой и обессилевшей. Она поняла, что сейчас заплачет. Глаза наполнились слезами.

– Пожалуйста, не плачь.

Сэм нагнулся к ней и осторожно поцеловал, словно проверяя, можно ли это сделать. Дилайла не отпрянула. Наоборот, притянула его к себе, прижалась к нему, и тогда он снова поцеловал ее долгим страстным поцелуем, провел руками по ее щекам, по волосам, а потом вниз по спине.

Старики перестали играть в домино и смотрели на целующуюся пару. Потом с улыбкой переглянулись: что ж с них взять – их дело такое, молодое!

Она не сразу вспомнила, где находится. В комнате было темно, и ничего нельзя было рассмотреть. Все казалось незнакомым. Даже звук собственного дыхания.

Потом Дилайла догадалась. Это не ее дыхание – дышит Сэм. Она изо всех сил зажмурилась. О господи, этого не может быть! Она – и вдруг у Сэма, в постели Сэма, вместе с Сэмом. Дилайла осторожно приоткрыла глаза и заглянула под одеяло. Они оба были абсолютно голые!

И тут Дилайла все вспомнила. Как они пили в пабе, как в обнимку шли к Сэму, как пили виски и занимались любовью. Занимались любовью! Господи, о чем только она думала? Только что она жаловалась на жизнь и вот уже раздевается догола, как голливудская звезда в фильме. Дилайла посмотрела на часы. Пять утра. Если поспешить, можно успеть домой до того, как Чарли вернется с очередной вечеринки.

Стараясь не потревожить Сэма, она быстро натянула на себя валявшуюся на полу одежду, плюнув на трусы, затерявшиеся под одеялом, и на цыпочках вышла в гостиную. Приподняв щеколду, открыла дверь квартиры и, убедившись, что она не захлопнется, выскользнула в слабо освещенный холл. Спустилась на два пролета, открыла входную дверь и была уже на улице. Она с облегчением вдохнула влажный утренний воздух и застонала. Первое ощущение ужаса прошло, но его сменило тяжелейшее похмелье – тяжелым молотом бухало в голове, сердце трепыхалось как заячий хвост.

Плотно запахнув новый бархатный пиджак, она торопливо зашагала по тротуару. Мимо проехала машина, развозившая молоко. Водитель выглянул из кабины и подмигнул Дилайле. «Извращенец», – пробормотала она, вскинув лохматую голову и стараясь держаться так, словно это в порядке вещей – брести на рассвете по улицам, непричесанной и в домашних тапочках. Из-за угла показалась черная машина с надписью «Такси». «Слава тебе господи», – обрадовалась Дилайла и побежала, отчаянно жестикулируя в тщетной попытке остановить машину.

– Стойте! Пожалуйста, остановитесь! – кричала она, неловко удерживая тапочки на ногах во время бега. Машина не замедляла хода. Но и Дилайла не сдавалась. В какой-то момент она чуть не оказалась под колесами. Но машина все-таки затормозила и остановилась у самого тротуара.

– Вообще-то я закончил смену, – крикнул ей таксист. – Вам куда?

– Килдеа Виллас, тридцать четыре. Это совсем недалеко, – умоляюще пролепетала Дилайла и скрестила пальцы на удачу.

– Ладно, садитесь.

Щелкнула дверная кнопка, Дилайла открыла дверцу и с облегчением уселась на заднее сиденье. Самое легкое позади, осталось то, что потруднее.

Дилайла едва успела забраться в постель, как услышала, что открывается входная дверь. Чарли поднимался по винтовой лестнице. Он был пьян и шумен. Шатаясь из стороны в сторону, он шел к Дилайле через всю комнату, неуклюже стягивая с себя одежду. Он был так пьян, что забыл снять ботинки, запутался в спущенных джинсах, потерял равновесие и рухнул прямо на Дилайлу.