Когда песня закончилась, Ариадна перемотала ее снова, в начало, и так несколько раз, запоминая слова, тихонечко подпевая и купаясь в волнах нежности, заполняющей вокруг весь мир, веря каждому слову, пропетому этим голосом, зная, что это — про них с Игорем:

«И как деревенский кузнец, я выйду засветло. Туда, куда я — за мной не уйдет никто. И может быть, я был слеп, и может быть, это не так, но я знаю, что ждет перед самым концом пути. Серебро Господа моего… Серебро Господа… Ну разве я знаю слова, чтобы сказать о тебе? Серебро Господа моего… Серебро Господа… Выше слов, выше звезд, вровень с нашей тоской…»

О, она действительно ощущала себя сейчас в серебряном потоке, находясь внутри этого чуда.

Она плавно двигалась в такт музыке, к середине песни уже начав подпевать громче, с удивлением пробуя на вкус слово «Господь» и не понимая, что с ней происходит — словно каждый раз, когда она произносит Его имя, Он разрушает преграды враждебности, нагроможденные между ними.

Мысли о Юлиане она прогоняла — сейчас ей не хотелось думать о ПЛОХОМ. Правда, ее немного удивило то, что Юлиан, так долго бывший ее другом, теперь стал плохим.

Ведь долгое время именно он заменял ей погибших родителей, пока она не выросла.

Внезапно она остановилась, почувствовав на себе холодный и пристальный взгляд.

Медленно обернувшись, сразу определила, чей он. Она не ожидала увидеть здесь эти фигурки.

Впрочем, Юлиан постарался поставить их везде — как свои глаза. Свои уши.

— Привет, глаза и уши, — насмешливо произнесла Ариадна. — А между прочим, подсматривать — нехорошо.

Она решительно потянулась к фигуркам рукой, но на одно мгновение все погрузилось в темноту.

Она увидела страшную картину — Игорь был привязан к дереву, и к нему приближался огромный Уроборос, довольный новым жертвоприношением. А сама Ариадна что-то кричала, кричала окровавленным ртом, но вместо слов у нее получалось только мычание. А недалеко маячил силуэт Юлиана, держащего свою руку на плече той девочки, которая так была ему нужна, что…

Нет, она не будет больше бояться!

Однако она-то знает, в какие игры любит играть ее Учитель!

— Серебро моего Господа, — прошептала она, ощущая, как возвращаются к ней силы.

Она открыла глаза. Страх прошел, уступив место ярости. Размахнувшись, она швырнула фигурки в камин, наблюдая, как шипит и трескается их эбонитовая поверхность.

— Что, теперь мне не будет пощады? — прошептала она.

И усмехнулась неожиданно упрямо и дерзко, прекрасно понимая, что он сейчас видит ее улыбку.

Кто-то дотронулся до ее плеча, и она вздрогнула, обернувшись.

Но это был Игорь. Нормальный, немного сонный и улыбающийся Игорь.

Она улыбнулась в ответ и прижалась к его плечу.

«Не важно, сколько у нас времени, — подумала Ариадна, наблюдая за яркими вспышками огня в камине, причудливо преобразующимися то в силуэт змеи, то в странный крест, — главное в другом. В том, что пока еще оно у нас есть!»

Я жду героя, я жду, кому

Можно доверить почему,

Жду я прощенья от дорог,

Чтоб миновать порог земных камней.

Настя Полева

«Ну вот… Сейчас я починю эту ужасную пакость, — подумал Игорь, — и у нас станет все в порядке со светом».

В доме горели только несколько ламп — остальные почему-то не желали этого делать. Он быстро разобрался, впрочем, в чем дело, — просто кто-то явно недавно перерезал провода, а потом наспех соединил их.

То ли ограбить хотели, то ли существовали другие причины. Ликвидировать поломку было делом вообще-то довольно плевым — были бы руки да голова, остальное дело техники.

Он почти закончил справляться с житейскими мелочами, как вдруг почувствовал на затылке чей-то не очень-то добрый взгляд.

«Та-а-ак, — подумал он, поднимая голову, но еще не обернувшись. — Кажется, меня посетил Некто, Не Питающий Симпатий!»

«Хорошо, что уже не время привидений, — усмехнулся он про себя. — А то я подумал бы, что меня решил навестить Сатана».

— Думаю, ему в данный момент не до вас, — холодно произнес голос за его спиной. — Впрочем, как и вашему… Хозяину. Ведь вы из породы рабов, так?

Игорь напрягся. Ему не нравились эти слова. Совсем не нравились.

Резко обернувшись, он окинул пристальным взглядом говорящего.

Он узнал его сразу. Та высокая фигура, немного нелепая в странной женственности, по-прежнему не оставляла его воображения.

— Я как-то не задумывался раньше над степенью человеческого идиотизма, — ответил Игорь. — Вы, надо думать, из тех самых свободных личностей, которые расплачиваются душой за дешевые подделки из мелких китайских лавчонок?

На губах пришельца мелькнула усмешка. Он, не спрашивая у Игоря разрешения, прошел в комнату и уселся в кресло, не снимая своего мешковатого плаща.

Нет, он не испугался того, который сидел в кресле, у окна. С высоким бокалом, до краев наполненным красной тяжелой жидкостью, — Игорь не сомневался, что это вино, которое незнакомец отпивает маленькими глоточками, называется «Черный бык Аранхуэзский». Он знал это. Не кагор же ему пить, в самом деле…

Незнакомец слегка улыбнулся — одними губами и, не оборачиваясь, проговорил своим мягким голосом:

— Почему вы думаете, что я не могу пить кагор? Потому что это вино, благословленное Им? А я как бы не выдержу, опалившись, так? — Он негромко рассмеялся.

Игорь не ответил. Какой смысл говорить с тем, кто понимает твои мысли, читает их раньше, чем ты успел поставить точку в предложении…

Он снял очки, этот незнакомец, и теперь выглядел совсем не так, как вначале. Как будто очки на самом-то деле были маской.

Незнакомец, как оказалось, был красив — Игорь отметил это про себя с некоторым удивлением и равнодушием. Его черты лица были правильны, высокий лоб — идеальный по форме — свидетельствовал о недюжинном уме, светлые волнистые волосы, стянутые на затылке небольшой лентой, были густы и отсвечивали золотом. Ему не хватало нимба… «Еще бы нимб, — подумал Игорь, — и он будет вылитый ангел». С таких лиц пишут иконы… Нет, он не вызывал в нем страха, этот незнакомец. Он был слишком обаятельным, чтобы вызывать какие-то темные чувства… И именно это «слишком» заставляло его настороженно ожидать подвоха. «Люди не бывают так совершенны, — подумал он. — У людей наверняка найдется что-то лишнее, а у этого ничего лишнего не было. Он был…»

— Само совершенство, — услужливо и насмешливо подсказал детский голосок.

Само совершенство…

И в то же время в этом его совершенстве было что-то отталкивающее, хотелось отвернуться.