– Рузия всегда знает, какой смысл применять. – Йефри словно удивилась, что мне понадобилось спрашивать.

Остальные горячо закивали.

Рузия посмотрела на меня долгим взглядом, прежде чем заняться рунами на противоположных гранях.

– Для твоего отца: Волк – это честолюбие, но также неутоленный голод. Дуб – это сила, живучесть, но также упрямство, пустота. Лосось – это путешествие, плодовитость. – Она слегка улыбнулась. – Но также и принуждение, перевешивающее все прочее. Мы можем остановиться, если хочешь, – предложила девушка.

Она прекрасно знала, что мой отец был странствующим музыкантом, не требовалось никакой изобретательности для этих так называемых откровений.

Я развела руками.

– Раз начали, пойдем до конца.

– Хорошо.

Она подняла руны, чтобы посмотреть на спрятанные символы на нижних гранях.

– Как их ребенок, ты имеешь Гору – выносливость и дальновидность, но это еще и руна одиночества. Олень – это символ быстроты и отваги, но он может означать, что ты бежишь от того, чего боишься. Море – это могущество, спрятанные глубины, но также и отсутствие направления.

Мой взгляд не дрогнул.

– Руны говорят правду о твоем рождении и семье, верно? – вмешалась Гевалла.

Я медленно вдохнула, прежде чем ответить.

– В общем, да.

– Тогда давай посмотрим, что содержит твое будущее. – Салкин подвинулся ко мне вплотную.

Я улыбнулась, чуть обеспокоенная, но теперь я вряд ли могла уйти.

– Не только будущее, – Рузия указала на три оставшиеся палочки, лежащие в углах, – но и прошлое, и настоящее.

Учитывая диковинные события, в которые я угодила полтора года назад, любое истолкование, которое хоть немного приблизится к истине, может означать, что это больше, чем праздничный фокус.

– Руны, смотрящие от тебя, – твое недавнее прошлое, – объяснила Рузия. – Огонь – это новая страсть, может, даже истинная любовь. – Она улыбнулась мне, и я неожиданно ухмыльнулась. – Орел – это знаки или предзнаменования, путешествие.

Я кивнула.

– Барабан – раскрытые тайны, разрыв с чем-то… – Она выглядела неуверенной.

Я ухитрилась сохранить беспечный вид.

– Я много путешествую, все верно. Возможно, они имели здесь недостающую пятую. Рузия посмотрела на три руны, обращенные ко мне.

– Ашал…

– Что? – усомнилась я. – Мы называем это северным ветром.

– Инородцы многое утратили. Посмотри на руну, это ветер, дующий с гор. Это Ашал, холодный убийственный ветер, который сходит с высот в холодные дни зимы. – Рузия была серьезна. – Противоположный Тешалу, тому, что вы называете Зефиром, теплому ветру с южных морей, приносящему дождь и жизнь, – рассеянно добавила она и замолчала.

– Так что означает Ашал для моего настоящего? – напомнила я.

Рузия немного встряхнулась.

– Это либо судьба, либо что-то отсутствующее. Ты что-то ищешь? Метла – это забота о чем-то или, может, благословение? Тишина, ну, это могло бы быть истиной либо изучением… – Она выглядела откровенно сбитой с толку.

– Мы с магом пришли изучать Лесные песни, – подсказала я.

– Это твои руны, не его, – резко возразила Рузия и снова замолчала, озадаченно глядя на символы.

– Так что насчет будущего Ливак? – Салкин придвинулся так близко, словно жаждал участвовать в моей ближайшей судьбе.

Рузия неохотно подняла руны.

– Равнины. Это жизнь, больше того, бесконечность, вечность. А может быть, просто наследство. – Она пожала плечами. – Рог – это вызов, важное известие, но оно может быть и хорошим, и плохим, возможно, предупреждение. Земля – это удача, тяжелая работа, какое-то великое событие. – Теперь она говорила быстро, проводя рукой по волосам. – Ты узнаешь, когда Руны откроют сезоны, но это – могущественные руны, расклад говорит о чем-то важном.

Ну разумеется, узнаю. Легко найти правду в таких смутных обобщениях, если искать ее. Но как насчет полетов фантазии девушки, которые попали неуютно близко к цели?

Рузия снова выглядела озабоченной.

– Ты собираешься идти дальше, да? Если ты привлечешь бурю на свою голову, я бы предпочла, чтобы это случилось где-то в другом месте.

Она абсолютно убеждена в истинах, открытых рунами, поняла я. Кого же она обманывает, себя или меня?

– Дай мне, – протянула руку Гевалла. – Хочу узнать, должна ли я путешествовать за пределы леса этим летом. – Она положила шесть палочек в два ряда, по три в каждом. – Положительные символы в верхнем ряду – причины, по которым я должна путешествовать, отрицательные в нижнем – причины, по которым мне не стоит этого делать, – объяснила она.

– Это только для путешествий? – спросила я.

– Или для любого вопроса, где ответ должен быть «да» или «нет», – в первый раз заговорил Нинед.

Он смотрел на Геваллу с надеждой, и я прислушалась, чтобы понять, не пытается ли он тем или иным способом влиять на ее чтение рун, когда они вшестером обсуждали символы и их уместность по отношению к собственным желаниям Геваллы, ее семье, и что путешествие могло бы означать для нее и для других. Похоже, Нинед не навязывал никакой определенный курс, и все они, казалось, воспринимают это очень серьезно. Перестав следить за напряженной дискуссией, я вытащила из кармана свой собственный мешочек рун и высыпала на ладонь кости с вырезанными в каладрийском стиле знаками.

– Нельзя раскладывать руны дважды в один день. – Рузия подняла голову. – И они все равно тебе не помогут, если ты в них не веришь.

Я еще немного посидела, думая о разных символах и толкованиях, которые Рузия давала им, и мысленно прикинула, какова вероятность того, что те руны лягут на те места и на ту сторону. Затем перебрала все основания для правильных догадок Рузии. Имела она больше, чем четыре пятых, на своей чаше весов?

Меня вдруг охватила усталость. Воспоминания о давно позабытых годах и людях выбили меня из колеи.

– Спасибо, что поделилась своим искусством, – улыбнулась я Рузии, – но это был долгий день. Желаю всем доброй ночи.

– Я провожу тебя. – Салкин вскочил, не замечая огорченного взгляда Йефри.

Я не нуждалась в рунах, чтобы угадать его намерения. Когда мы пробирались по лесу и глаза привыкали к мраку после света костра, он взял меня за руку, чтобы помочь перешагнуть через упавшее дерево. Затем по-дружески обнял за плечи. Когда я не возразила, красавчик опустил руку мне на талию и притянул меня ближе. Активная жизнь Леса сделала его мускулистым и гибким. Я положила свою ладонь на его пальцы – они были сухими и шершавыми. Холодный белый лунный свет сочился сквозь еще не распустившиеся деревья. Он выщелочил все цвета, разбросав вокруг резкие чернильно-черные тени.