«Не забыть бы к трем к следователю. Так и непонятно, кто убил отца. Впрочем, мое мнение – яд предназначался не ему. Но кого волнует мое мнение? Кому мог насолить мой отец? Разве что студентам! Когда отказывался брать мзду. Смешно. Но отца-то нет! Стоп! Почему я не пошел тогда на презентацию? Ведь собирался… Мама о чем-то попросила. О чем? Помочь ей с ремонтом. Кто-то там не пришел, и мы с ней вдвоем заделывали дыру в полу на кухне. А если бы я пришел, сел за столик и выпил коньяк? Коньяк я не пью. Мама вообще приходить не собиралась. Путаница какая-то. Как однокашники отца попали за наш столик? Там я должен был сидеть с Иркой, этой дурехой. Она у отца должна была быть «под рукой», как он сказал. Ирка точно не пьет крепких напитков. Ну, и мама бы села, если все-таки пришла бы», – мысли Саши путались, и он здраво решил, что пусть над этим всем думает следователь.

Саша посмотрел в окно маршрутки. Переезжали мост через протоку Самарки. «Еще минут пять, и я на свободе», – подумал он с облегчением. Гонки на старом раздолбанном микроавтобусе по запруженным машинами магистралям города удовольствия ему не доставили.

– Катя, ну зачем тебе переезжать в такую далищу? Живи здесь. – Светлана повела рукой вокруг себя.

– Спасибо, но это твоя квартира.

– Я все равно вернусь в Витевку. Дед Осип звонил, народ приезжает, а он и не знает, что отвечать. Да и не могу я в городе. Душно, грязно. А ты оставайся.

– Как думаешь, Арине я нужна?

– Опять ты со своими сомнениями! Посмотри, как девочка о тебе беспокоится. Сегодня уже сколько раз звонила?

– Только скоро у нее все утрясется, она про меня и забудет.

– А ты меньше о себе думай, – сказала Светлана уже сердито. – Так что ты решила, мне квартиру на тебя оставлять или опять на соседку?

– Хорошо, я буду жить здесь. Так к Аришке ближе.

– Слава тебе, Господи! А вот, кажется, и она. – Светлана пошла открывать дверь.

– Я на минутку. Здравствуйте, Светлана. – Арина скинула сапоги и сунула ноги в тапочки. – Кать, я просто не знаю, что уже делать! Как мне ему помочь?!

– Подожди, что-то еще случилось?

– Сын Леши погиб. Наркотики. Я уже просто боюсь за него. Что за напасти? Вот чувствую, что-то здесь не так! – Светлана и Катя переглянулись.

– Ты должна ей все рассказать, Катя, – Светлана хотела выйти из комнаты.

– Останься, – удержала ее та. – Ты только не торопись меня осуждать, ладно?

Она повернулась к Арине.

– Да в чем дело-то?

– Я не просто так приехала в город. Я приехала наказать тех, кто виноват в том, что со мной случилось.

– Катя, о чем ты? Кто виноват? Ты же сама сбежала! Разве не в этом ошибка?

– Я все время думала иначе, – Катя вздохнула и растерянно посмотрела на Светлану. Но та сидела и спокойно ждала продолжения. «Если она сейчас не выговорится, будет нести эту ношу всю оставшуюся жизнь. И будет чувствовать свою вину. Она поэтому и сбежать хотела. Арина должна понять ее. Понять и простить», – подумала она.

– Ты любила Матвея Роговцева, да?

– Да. Если бы он не встретил Надежду! Мы были бы вместе.

– Но он тебе ничего не обещал, так? И про беременность не знал. Так в чем его вина? В том, что полюбил другую?

– Я так думала. И думала, что Лешка Зотов предатель. Он не помог, не захотел помочь мне вернуть Матвея.

– А как он мог бы это сделать? – Арина пожала плечами.

– Просто поговорить. А он стал расписывать передо мной, какая хорошая пара Матвей с Надей. Какая у них любовь! А еще был Курлин. Этот просто хотел на мне жениться. А потом заставить сделать аборт.

– И ты решила, что эти трое решили твою судьбу? И что же ты сделала, Катя? – голос Арины вдруг приобрел твердость. Она вдруг вспомнила, что видела Катю в кафе в тот день, когда отравили Федора. Неужели Катя?..

– Я не травила Курлина. Я не покушалась на Зотова. У меня и в мыслях такого не было!

– А что же тогда? Что ты хотела сделать?

Катя опять посмотрела на Светлану.

– Арина, Катя о себе не все рассказала, я думаю. Мы с ней долгое время жили у известной целительницы Агафьи. Конечно, она многому нас научила. Катя очень сильная травница, многие болезни лечит.

– И яды знает?

– О чем ты опять? – Катя видела, что Арина ей не верит.

– Среди травок и ядовитые попадаются, так?

– Чтобы убить человека, нужно иметь на это определенную силу, Арина. Катя не могла бы этого сделать. Просто поверь мне, – Светлана поняла, что должна защитить подругу.

– Ты что-нибудь знаешь о магии?

– Только то, что она имеет место быть. Редкий ленивый об этом сейчас не говорит и не пишет. Ты что, магией занимаешься? – повернулась она к Кате.

– Катя окончила курс Пионовой. И даже получила диплом, – голос Светланы звучал насмешливо.

– Никак я вас не пойму. Мне бы рассмеяться и уйти, если бы не одна недавняя встреча с вашей коллегой. Меня подруга к ней привезла. Она-то и сказала, что ты, Катя, жива. А я ей сразу и поверила. Но при чем здесь Пионова, какой-то диплом?

– Катя решила отомстить всем троим по-своему. С помощью магии разрушить их жизнь. Чтобы больно стало. Я правильно говорю, Катя?

– Да. Глупость, конечно, я сейчас понимаю.

– Да не глупость! От заклятого слова просто так не отмахнешься. Я тебе тогда еще, когда ты первый заговор на Зотова начитала, что сказала? Помнишь? Что ты дорогу злу открыла. Так оно и получилось. Валится на него беда за бедой.

– Катя! Ну как же так! – Арина в отчаянии посмотрела на сестру. – И что же теперь делать?

– Это уже наша забота, Арина. Правда, Катя? Не волнуйся! Думаю, что у вас с Алексеем теперь все будет хорошо.

– Прости, – Катя вздохнула.

«Аришка простит», – подумала она. «Поймет и простит», – подумала Светлана. «Они обе немного сумасшедшие. Или я чего-то в этой жизни не знаю», – подумала Арина, облегченно вздыхая.

Роговцев опять заказал себе водки. Выпить захотелось нестерпимо, как только он вышел из дома с намерением ехать в больницу, чтобы там встретиться с Зотовым. Но, созвонившись с ним в пути, узнав, что тот ждет его в машине в больничном дворе, предложил кафе. Потому что только там он мог, расслабленно сидя на стуле, залпом опрокидывать в себя стопку за стопкой. И при этом не думать о себе как об алкоголике.

…Он сильно пил после Афгана. Собственно, не столько пил, сколько заливал стоящие перед глазами безумные картины. Они на время расплывались, становясь менее четкими, но потом, обозначив мельчайшие детали, наступали на него снова. И он, вытерпев неделю-другую, опять сдавался.