Когда во вторник утром, первого апреля, в День дураков, я вышел из дома, меня волновало отсутствие телефонных звонков, хотя серьезных оснований ожидать их тоже не было. Фред, разумеется, не позвонит до тех пор, пока не появится сама Эстер, а потом такой возможности уже не будет. Я дошел до здания на Уильям-стрит в 9.15, на четверть часа раньше обычного, и нырнул в вестибюль, заняв наблюдательный пункт, который мы с ом выбрали восемь дней назад. Народ начинал прибывать. Она пришла за пять минут до начала работы. Когда она вошла в лифт, я заметил фигуру Фреда Дэркина, который последовал за ней в вестибюль и остановился шагах в двадцати от нее. Как только я заметил его, с другой стороны появился Билл Гор; обменявшись сигналами с Фредом, он прошествовал дальше. Фред подошел к киоску, купил газету и ушел.

Я поднялся на лифте на тридцать четвертый этаж, прошел в свою комнату, оставил дверь открытой и занял свой наблюдательный пункт. Терпение у меня кончалось. Несмотря на все напряжение момента, Эстер не раскрывалась, и было похоже, что она так и будет держаться до конца. Мне с моим темпераментом становилось все труднее просто так сидеть здесь и ждать, пока что-нибудь не произойдет. Однако сидел я так недолго. Зазвонил телефон, и я бросился к нему, как сиделка в роддоме, получившая известие о рождении мальчика весом в десять фунтов. Но это был всего-навсего приказ подняться к Джасперу Пайну. Я подчинился.

На тридцать шестом этаже меня без задержек пропустили в кабинет Пайна. Он встретил меня один, стоя посреди большого кабинета с листком бумаги в руке. Вид у него был до крайности рассеяный и подавленный. Таким я его еще не видел. Когда я подошел к нему, он швырнул мне эту бумажку.

– Этот доклад, – сказал он голосом, таким же глубоким, как у Френкеля, но не раскатистым. – Что это такое?

– Вы читали его?

– Да.

– Значит, все так и есть, как там написано.

– Эта, – он посмотрел на бумагу, – эта Эстер Ливси, что она сказала?

– Там все записано. Что она не захотела пойти к мистеру Вульфу и еще раз встретиться с ним, потому что знает, кто убил Мура. Вы, вероятно, помните, она собиралась замуж за Мура. Это все, что я мог написать, если только вы не захотите, чтобы я попытался привести точные слова. Я понимаю, мисс Ливси сейчас отрицает то, что она мне об этом говорила. Так же поступил и Нейлор, но вы знаете, что произошло. Я собираюсь заняться ею и отвезти ее к Вульфу, если смогу это сделать.

– Она назвала имя? Сказала, как зовут того человека?

– Нет, еще нет.

– Вы сообщили полиции?

– Тоже пока нет. Мы думаем, что методы, которые они используют, вряд ли сработают, во всяком случае с ней.

На столе Пайна раздалось жужжание. Он подошел к столу, поднял трубку телефона и несколько секунд говорил о чем-то, не связанном с нашим разговором, а затем обошел стол и плюхнулся в свое кресло.

– Черт побери, – сказал он, – всегда приходится делать слишком много вещей одновременно.

Он хмуро смотрел на меня.

– Мистер Нейлор сказал, что никогда не говорил вам этого. Он настаивал, что вы лжете. Теперь эта женщина делает то же самое.

Я кивнул:

– Э, ну и репутацию я себе создаю. Вы не поверили Нейлору. На этот раз для равновесия вы можете ей поверить. .

– Я надеюсь, вы понимаете, что делаете и что может с ней случиться?

Я снова кивнул:

– Мы следим за ней.

– Хорошо. – Он поднял трубку одного из своих телефонов. – Держите меня в курсе дела. Дайте мне знать, если она согласится поехать к мистеру Вульфу.

Я пообещал ему это и ушел. По пути из приемной я позвонил из автомата Вульфу, которому сообщил, что слова и действия стали поступать уже с руководящего уровня.

Остаток утра я работал в одиночку, без прикрытия. Я сидел, как приклеенный, на стуле, лицом к двери, и за эти часы ни одна душа не пришла ко мне, чтобы помочь скоротать время. Это сидение было монотонным и совершенно не удовлетворяло меня. Эстер держала свою дверь закрытой. Она появилась лишь однажды, в 10.15, чтобы пройти в комнату Розенбаума, где оставалась более часа, очевидно, для утренней диктовки. Когда я увидел ее в следующий раз, был уже час дня, время обеденного перерыва, и она показалась в шляпе и пальто. Я спустился на том же лифте, не поздоровавшись с ней, увидел Билла Гора, который подхватил ее в вестибюле, а сам купил на ближайшем углу сэндвичи и молоко.

Вернувшись в комнату, я решил, что с меня уже хватит одиночества. Тогда я позвонил в резервный отдел и попросил направить ко мне стенографистку, указав, что для моей работы подходит только мисс Феррис. К этому времени я уже выучил их кое-чему, и буквально через минуту появилась Гуинн с блокнотом в руках. Я подвинул ей стул – так, чтобы она сидела ко мне лицом, а спиной к открытой двери, не загораживая общего вида зала

– Первый раз я работаю под вашу диктовку, – сказала она, усаживаясь. – Говорите, пожалуйста, помедленнее.

– Конечно, – согласился я, – у нас впереди вся вторая половина дня. Я буду диктовать письмо полицейскому комиссару.

– И вы считаете, что это красиво, да?

– Вы угадали, это красиво. Дорогой господин комисcap. Хочу вам пожаловаться. Самая красивая девушка на Земле обманула мое доверие. Она обещала никому не говорить того, что я ей сказал, и рассказала. За несколько секунд она рассказала об этом сотне людей. Ее зовут Гуинн Феррис, и она…

– Я не буду этого писать! Это не так!

– Не кричи, дверь открыта, – я чарующе улыбнулся. – Я знаю, дорогая моя Гуинн: ты рассказала всего пяти-шести людям, а они обещали не говорить ни слова. Помнишь, в первый день, когда я сюда пришел, как ты мне помогла? – Я взял у нее блокнот, вырвал страницу, на которой был записан мой текст, и, закрыв, отдал его назад. – Плюнь на это, просто я хотел на тебя посмотреть. Давай лучше поговорим, чтобы создать видимость дела, а то люди на нас смотрят. Есть какие-нибудь новости?

– Конечно, есть, – она положила нога на ногу, расправила край юбки. – Все дерутся как кошки с собаками, спорят, кто из вас врет, – вы или Эстер.

– Надеюсь, я выиграю.

– О да, я уверена, но некоторые, похоже, хотят, чтобы выиграла она. Эта маленькая дура Энн Мэрфи, вы знаете ее?

– Отдаленно.

– Она говорит, что собирается обратиться в бюро жалоб, что вы подвергаете Эстер опасности! Вы об этом знаете? И, о Боже, я совсем забыла сказать вам: мистер Пайн, президент, велел своей секретарше позвонить Эстер и попросить ее зайти к нему, а она отказалась, и тогда мистер Пайн позвонил ей сам, но она все равно сказала что не пойдет! А об этом вы знаете? Сказать президенту, что она не пойдет к нему в кабинет, когда он об этом попросил! Правда, на нее это похоже. Я молюсь Богу, чтобы ее уволили.

– Не кричи так, откуда ты это знаешь? Откуда ты знаешь, что она отказалась идти? Я этому не верю.