Но ее веки резко отяжелели, и она уснула, так ничего и не произнеся.

Маркус вышел из комнаты, оставив выбившуюся из сил Элис спать на огромной кровати. Он понял, что не сможет заснуть, поэтому отправился на поиски выпивки. Алкоголь он нашел в комнате, прилегающей к большому залу. Он налил себе горячительной жидкости в стакан и уселся на стул, радуясь теплу камина.

– Крадешь мой виски, да?

Маркус вздрогнул от неожиданности. Виски расплескалось на пол.

– Что ты делаешь! Это же отменный напиток.

Он повернулся к молодому лорду, который сидел в темном углу комнаты на диване. Маркус пожал плечами.

– Ты крадешь мою жену. Я краду твой виски. Мне кажется, что твоя добыча лучше.

Подняв стакан, он сделал большой глоток.

Лорд усмехнулся.

– А мне кажется, что ты уже вернул свою женщину. А вот то, что ты пьешь, я уже не верну, поэтому я думаю, что я тут в проигрыше.

Маркус покачал головой.

– Ну мы же соседи. Я думаю, мы столько раз будем пользоваться гостеприимством друг друга, что скоро такие подробности перестанут иметь всякое значение.

Шотландец уперся локтями в колени и подался вперед. Свет от камина заострил черты его лица, оставив от них одни лишь углы и тени. Вряд ли ему было больше двадцати лет, однако он выглядел свирепым и суровым. Настоящим мужчиной… в свои-то годы. Маркус не встречал подобных юношей в Лондоне. Там он видел одних лишь денди с нежными руками и пустыми головами, которых занимали только развлечения.

– Интересно, лорд Отенберри. – Он нагло кивнул. – Да, я все понял после того, как твоя жена упомянула твой титул. Ваша семья всегда владела Килмарки-Хаусом и окрестностями, но, сколько я себя помню, никто из вас там не жил. Ты говоришь, что собираешься там остаться? – Лорд пристально посмотрел на Маркуса.

– Да, я планирую немного там задержаться, – ответил Маркус, медленно кивнув.

Он еще не добрался до Килмарки и не знал, что там происходит, но его жизнь в Лондоне, казалось, осталась в другом столетии. Несмотря на тяготы дороги, ему здесь нравилось. Горные районы Шотландии пришлись ему по душе, и ему очень хотелось посмотреть на свои земли. Но не только этот край был ему по душе.

«Тебе еще по душе Элис», – произнес внутренний голос.

Он говорил это всерьез тогда в зале: она была его женой. Он не собирался менять мнение. Возможно, они смогут начать в Килмарки-Хаусе новую жизнь, где им будет удобнее общаться друг с другом… Им все там будет в новинку. Это место будет принадлежать не ему, не ей, а им. Разумеется, однажды он привезет ее в Лондон и познакомит со своей семьей, но пока что он не будет спешить. Ради нее. Ради них.

– Это очень неожиданно, чтобы Килмарки-Хаус посещала такая благородная персона, как ты. Это событие. Я не знаю, как к этому относиться.

– А разве твое мнение имеет значение?

– О, ты скоро поймешь, что в здешних местах я имею определенный вес. Все, что здесь происходит, касается меня.

– Возможно, – согласился Маркус. – Но это было до того, как я сюда приехал.

Килмарки-Хаус находился к северу отсюда и занимал приличную территорию. Эта территория принадлежала Маркусу. Что там происходило, было его делом. Его ответственностью. Эта земля и жизнь обитавших там людей интересовали его в первую очередь.

Шотландец усмехнулся.

– А ты тот еще заносчивый ублюдок. Но я другого и не ожидал от английского лорда.

– Ты не английский лорд, – отозвался Маркус. – Чем ты оправдаешься?

Молодой человек хохотнул.

– Я подозреваю, что я тоже заносчивый ублюдок, но в этих краях никто, кроме Наны, не смеет так меня называть.

Маркус покачал головой.

– Я рад, что смог тебя удивить.

Почему ему казалось, что он разговаривает с человеком, застрявшим в Средневековье? Лорд горцев, готовый броситься с боевым топором на любого, кто пересечет границу его владений.

Этот парень напоминал ему Маккензи. Возможно, все дело было в произношении… или габаритах. Лорд был крупным малым для своего возраста.

– Сколько тебе лет? – резко спросил он.

– Исполнится двадцать один через пару недель.

Как он и предполагал. Однако!

– Да, по сравнению с таким стариком, как ты, я юнец, – ухмыльнулся Мак-Ларен.

Маркус покачал головой, вспоминая, каким он был в двадцать лет. Он точно не был таким агрессивным, как этот молодой человек. Тогда он любил кутить всю ночь напролет и таскать в постель актрис и одиноких вдов. Внезапно он понял, что если бы сейчас встретил себя двадцатилетнего, то ему не понравилось бы то, что он увидел.

Черт! Ему не понравился бы он сам, каким он был всего пару недель назад. Он был испорченным богатеньким мерзавцем, пытавшимся залечить душевные раны, теперь казавшиеся мелочью. Он посмотрел на пламя, лизавшее поленья в камине, гадая, что послужило причиной таких перемен.

И тут же он понял, что знает ответ на этот вопрос.

Конечно же Элис.

Элис была причиной. Скромная девочка с фермы стала причиной того, что он превратился из поверхностного индивидуалиста в человека, который хотел вести осмысленную жизнь.

Она изменила его… а он отчаянно хотел обладать ею.

– И что твоя жена думает о твоих планах? Она не против быть герцогиней, застрявшей в шотландской глуши?

Маркус задумался, потому что не знал ответа на этот вопрос. Он не знал, что Элис думает о Килмарки-Хаусе.

Он не знал, что она думает о нем.

Он вернулся в их спальню после того, как выпил с Мак-Лареном пару стаканов виски. И замер возле кровати, разглядывая Элис при свете камина.

Ее веки задрожали. Маркусу было интересно, что ей снится. Он надеялся, что нечто хорошее. Раздевшись, он откинул одеяло и лег рядом с ней.

Однако он все равно не мог заснуть. Он дремал и снова просыпался весь остаток ночи, не покидая спальни ни на секунду. Ему была противна сама мысль о том, чтобы оставить Элис одну. Он все время держал на ней руку. Словно нуждался в этом контакте, словно желал убедиться, что она все еще рядом.

Наблюдая за тем, как она спит, свернувшись калачиком под одеялом в чем мать родила, Маркус размышлял об их отношениях. Они действительно женаты? Он убедил себя, что те бумажки, которые он подписал тогда на площади, ничего не значили. Это необходимо было исправить.

Элис что-то пробормотала сквозь сон и зашевелилась. Он погладил ее по руке, и она расслабилась, словно его прикосновение действовало на нее успокаивающе.

Она была самым прекрасным существом из всех, которых он когда-либо видел. Элис была хорошей и чистой. Она заслуживала чего-то лучшего, не его, но она принадлежала ему. Их судьбы переплелись в тот день в Колли-Бен, и изменить что-либо уже было невозможно. Возврата назад не существовало.