— Да вообще страх потеряли!

— А это обратная сторона вашей политики. Как там это называлось, в африке, сегрегация? — опять ввернул Пудовый, явно нахватавшийся умных словечек.

— Надо ответный визит нанести. — внес я предложение.

— Да… Это хоть и лохи, но это наши лохи. — кивнул Костян.

Справедливости ради, я, бы не стал записывать прям весь одиннадцатый кубрик в лохи. Но все же сегрегацию да, мы определенную провели.

— Может не будем играть в пионер лагерь и поговорим с … — хотел видимо предложить разумную альтернативу Серега.

Но мы с Костяном уже рванули в кубрик не став дослушивать разумные предложения Пудова.

— Так кто не лох быстро подушку в руки и пойдем делать ответную «колыбаху». А кто лох переселяйтесь в соседний кубрик. — Мгновенно собрал полный десяток народа вооруженных подушками Костя.

— Эй отомстить кто хочет? Подушки в руки и за мной. — решил я собрать еще больше народа, присоеденив и непосредственных пострадавших.

— Колыбаха! — в какой-то момент раздался вопль Витковского.

-А-аа! — орали в темном кубрике многие ничего не понимающие и спавшие курсанты.

Некоторые удары подушками особенно от тех, кто пришел мстить были весьма убойными и подушкой лишь прикрывали удар рукой. От некоторых понятно пошла жесткая ответка. Костя махался уже чуть ли не на кулаках с Сухомлинским, узнаваемым мной по габаритам. Половину кроватей просто перевернули безумные «викинги» кому не досталось противников, с целью нанести максимальный ущерб.

— Что опять там происходит?! — раздался вопль старшины на взлетке. — Дневальный! Где дежурный офицер?

— Шухер! Тикаем, пацаны!

Пока «дед» будил дежурного офицера сочтя ситуацию видимо выходящей из-под контроля и требующую более решительных мер, наши войска ретировались по своим кубрикам и кроватям.

— Швабру в дверные ручки надо вставить! — пришло разумное предложение.

— Дневау сойе ку-ууус! — заорал Мягков.

— Дз-ззз… — звенит звонок.

— Курс подъем! Построение на взлетной палубе!

Дежурный Мягков весьма зло и агрессивно строил курс, вышвыривая некоторых взбрыкнувших курсантов за шкирку. Впрочем, большинство представляло из себя зашуганное блеющее стадо, начинающие трястись от криков лейтенанта и откладывающее яйца при криках майора.

— Мао! Мао! — орал перед построенным курсом Мягков.

— Он что нас за китайскую компартию будет агитировать? — пошутили в задней шеренге.

— Мао! Вау доау на КМБ! Слиом мноу сиу остау! Скау по вленой паубе как индейы!

Ну и в таком духе. Поскольку у индейцев Сиу, вернее сил у индейцев слишком много, племя отправилось бегать по второму плацу. В окнах первого этажа мелькали довольные морды параллельного курса, под топот чужих ног замечательно спится.

— Гребанный млау лейнау.

Глава 16

И действительно, в какой-то момент многие из нас адаптировались. Еще недавно нагрузки казались запредельными, условия невыносимыми. И вдруг бац! И остаются силы побеситься после отбоя.

— Колыбаха! — кричат в каком-то из кубриков.

Слово это, как я понял обозначает какой-то удар или медитативную практику из ушу. Но у нас оно теперь прочно ассоциируется с ударом подушкой. Или с битвой на подушках, без кулаков, в идеале. Которые, как пожар пронеслись по всем кубрикам и взводам, и даже умудрились перекинуться с пятого этажа на первый к параллельному курсу. Иногда даже просто без всяких причин по договоренности сторон, как битва гладиаторов. Еще не раз мы бегали по плацу после отбоя, а также с улыбками наблюдали там Б-ешек с их наголову ушибленным старшиной.

Их старшина был исключительно армейским, по слухам служил в каких-то крутых войсках. Поскольку утренняя физкультура проходила на плацу и с голым торсом, то этот самый торс мы лицезрели во всей красе. Есть чему позавидовать прям герой американского боевика. Гонял он свой курс беспощадно как говорят мог и руки в ход пустить без нанесения ударов по лицу и прочим палевным местам. Интересно как бы мы крутились при таком раскладе? Вальнул бы Костя его или не потянул? Этот «Билл герой галактики» по массивнее нашего Кости будет. Короче повезло нам с нашим «дедом».

— Эй, пацаны базар есть. — пришел к нам Сухомлинский всем видом изображая полномочного посла иностранного государства.

— Базыр? Ты ошибся, Базыр, не в нашем взводе, — хмыкает Витковский, прищурившись оценивая недавнего оппонента, с котором разменялись десятком ударов, в горячке сражения, хоть и через подушку.

— Хе-хе, мда. — вежливо смеется «посол» над заезженной до дыр шуткой. — Разговор есть серьезный. Пошли перекурим?

— Ну лады.

Делегации «министерств иностранных дел» выдвигаются в уличную курилку. От нас: я да Костя, от них, аж четверо: Сахалинский-Сухомлинский, Сушенцов, Суворов и Сугробов. Очень часто встречается что во взводах действительно идут фамилии по алфавиту, казалось бы, их реально делили как-то так, как предполагал Костя еще при нашем знакомстве. Но иногда это абсолютно не так, вот вроде они идут по алфавиту с буквы «С», а потом неожиданно срываются, совсем в букву «Я». Так что как именно делили курсантов по взводам и по курсам? Я бы хотел знать ответ на этот вопрос.

— В общем, тема такая, предлагаю закрыть непонятку с нашими небольшими разногласиями? — помявшись предлагает Рома.

— Ну а где ваши комоды и замок? — не спешил вступать в переговоры Костян.

— Они лохи, просто мы их пока не свергли.

— Да они об этом пока не знают. — подхватывает шутку один из «Су»

— Ха. — улыбаемся мы.

Действительно ситуация в четвертом взводе была хреновой, по мнению нашего нач курса. Замок явно не вытягивал, так же, как и поставленные им комоды. Замечания сыпались валом, косяки в нарядах шли один за другим. Орел плевался и орал, но при этом, замка пока не снимал. Может менять то и не на кого? А может еще какие игры играет Орлов?

— Короче тему с ночными налетами надо прекращать? Задолбало на швабру на ночь запираться.

— Не мы это начали. — важно заявляю я. — изображая Дона Карлеоне и никак не меньше.

— Ну да, налет на вашего маменькиного сынка организовали мы. Он это заслужил, так-то. Ну да ладно…

— Не важно. — оборвал переговорщика Костя. — Это наш взвод, есть претензии к кому-то из взвода, подходи ко мне или к Мише. Внутри мы сами разберемся.

— Миша это кто?

— Это я.

— А