– Мое имя – Теодор де Виллеру. – Шевалье выехал вперед, чтобы поговорить с начальником караула. – У меня срочные известия для герцога Энгиенского.

– Кто прислал вас с вестями? – равнодушно осведомился офицер. Он явно не был знаком с Теодором.

Виллеру вздохнул.

– Боюсь, мы уполномочены самими собой.

– Я не могу вас пропустить без особого распоряжения, господа. – Офицер намеревался уже развернуть коня, когда раздавшийся неподалеку негромкий и мягкий, но властный голос велел:

– Вы их пропустите, Жерве. Под мою ответственность.

Жерве козырнул и отъехал в сторону, пропуская офицера верхом на великолепном белом коне.

– Граф де Монро! – Теодор явно рад был видеть этого человека, и Камилла облегченно вздохнула: кажется, проблема решилась. – Вы по-прежнему в ставке? Я полагал, что вы ее покинете.

– Я не воюю, вы знаете, но мне любопытно, – усмехнулся граф. – Эту битву я не пропущу. Здесь у меня свои интересы. – Он с любопытством взглянул на спутников Виллеру. – Вы к герцогу, господа?

– И дама. Камилла де Ларди, шевалье Анри де Вильморен.

– Кажется, мы однажды встречались с вами в Испании, господин де Вильморен, – любезно заметил граф де Монро. – На одном из приемов у его католического величества. – Монро поворотил коня. – Следуйте за мной.

Около огромного походного шатра они спешились. Теодор помог Камилле спуститься с коня.

– Габриэль де Монро – мой давний знакомый, – вполголоса пояснил он. – Очень странный человек, но безусловно лояльный.

– Ты и про Жирардена так думал, – напомнила Камилла.

Охранники у шатра вначале заупрямились, но, разглядев Теодора, заулыбались.

– С возвращением, шевалье!

– Рад вас видеть, Дидье, Жан. Пропустите меня и моих спутников к герцогу?

Стражи замялись.

– Вас, шевалье, так и быть, пропустим. Но вашим спутникам придется подождать здесь. Герцог держит совет, и нам приказано не впускать посторонних.

– Я понимаю. – Теодор обернулся: – Анри, Камилла, боюсь, вам действительно придется подождать. Я постараюсь уладить все как можно скорее. Граф, – обратился Виллеру к Габриэлю де Монро, – вы не позаботитесь о моих друзьях?

– Разумеется. – Граф также спешился и предложил Камилле руку. – Мадам, прошу вас следовать за мной. Господин де Вильморен, и вас.

Камилла взглядом пожелала Теодору удачи и оперлась на предложенную руку. Де Монро привел путников в свою палатку, усадил за стол и велел расторопному слуге налить вина и подать закуски.

– Это поздний ужин или ранний завтрак? – с любезной улыбкой осведомилась Камилла, глотая подогретое вино. Она и не подозревала, насколько устала.

– Это хорошая трапеза посреди ночи! – рассмеялся Монро. В шатре, при ярком свете свечей, Камилла наконец смогла разглядеть его. Граф оказался красавцем, волосы у него были еще светлее, чем у Теодора, но глаза, на взгляд госпожи де Ларди, светились холодом. Монро был – вот, верно! – слегка не от мира сего. Анри также с любопытством разглядывал графа.

– Вы не состоите в офицерском корпусе?

– О нет. Я сам по себе. – Граф обаятельно улыбнулся. – Ну а вы по-прежнему остаетесь офицером гвардии, аббат?

Анри дернулся.

– Вы так хорошо меня запомнили? Мы были всего лишь представлены друг другу, если я верно припоминаю.

– Я никогда не забываю лица – и истории, которые с этими лицами связаны. – Монро повернулся к Камилле: – Однако я невнимателен к очаровательной даме. Что заставило вас приехать на поле боя, госпожа де Ларди?

– Любовь к отечеству и отдельным его представителям, – туманно ответила Камилла.

– Любовь есть Бог. Если Бог привел вас сюда, значит, это достаточно важно, – сказал граф уже без улыбки. От его слов по спине Камиллы почему-то пробежал холодок.

...В шатре герцога Энгиенского было душно. Вот так всегда: ночь холодная, а здесь дышать нечем – главным образом, от споров. Вокруг стола с разложенными на нем картами собралась группа людей, которые отчаянно ругались, жестикулировали, почти кричали. Военные советы у молодого полководца всегда проходили бурно. Тем и славились.

Герцог, двадцатидвухлетний военный гений, сидел в кресле и явно наслаждался происходящим. Ему даже не требовалось никуда ходить, для того чтобы увидеть лучший из доступных в Эльзасе театров: маршалы, генералы и прочие офицеры прилагали все усилия, чтобы развлечь его высочество, яростно отстаивая свое мнение. Герцог так увлекся, что даже не сразу заметил вошедшего Виллеру. Теодор остановился у входа, не желая мешать разошедшимся офицерам, и глубоко вдохнул спертый воздух. «Наконец-то я там, где мне надлежит быть».

– Мой принц, я продолжаю настаивать на том, чтобы в крепость было введено одно лишь подкрепление, – густым басом говорил маршал л'Опиталь, ментор герцога Энгиенского. Назначение это было чисто номинальным, так как Людовик являлся командующим армией и имел право делать все по-своему. Чем он и занимался, к немалому своему удовольствию. – Неразумно атаковать дона Мелло. Он держит все подходы к Рокруа.

– Я согласен с маршалом, – кивнул Лаферте-Сенектер, молодой офицер, не слишком симпатичный Теодору. Он был довольно изнежен и трусоват – не те качества, которые необходимы на поле боя. Но пока Сенектер не давал повода в себе усомниться.

– А я не согласен с господином л'Опиталем. – Жан де Гассион – Лев Франции, прозванный так нынешним противником доном Мелло, всегда был достоин своего прозвища и никогда не отступал. Кардинат де Ришелье звал его не иначе как Войной – и это прозвище Гассион тоже заслужил. – Если мы уступим сейчас, мы ничего не добьемся. Мой принц, – Жан коротко кивнул герцогу, – я готов выехать в Рокруа немедленно и вернуться до рассвета.

– Действуйте, – кивнул герцог в ответ. Гассион повернулся к выходу и заметил Виллеру.

– Теодор, вы ли это? – расплылся в улыбке Лев Франции. – Решили навестить нас, грешных, в канун битвы?

Все обернулись к Виллеру, тот поклонился.

– Приветствую вас, господа.

– Шевалье де Виллеру! – Герцог Энгиенский нахмурился. – Почему вы здесь? Кажется, вы отправились домой еще зимой.

– У меня срочные известия, ваше высочество. Я прибыл из Парижа...

– Такие срочные, что вы, нынче лицо гражданское, врываетесь на военный совет? – ехидно поинтересовался Лаферте-Сенектер.

Теодор промолчал: не затевать же, в самом деле, склоку.

Герцог заметно побледнел, услышав про Париж.

– Что-то случилось с Анной?

– Ее высочество здорова, – сообщил Теодор. – Мой принц, я должен срочно переговорить с вами наедине.

Услышав, что с его дорогой сестрой все в порядке, молодой герцог пришел в обычное – то есть желчное – расположение духа.