Конечно, не таких сведений он ждал. Но Кухтерину не удалось его успокоить.

— Может, Давыдов что-то краем уха слышал? — сам себя спросил Андрей. — Он в тех краях бывал, у него тоже «Святая Анна» за Люйшунь, но — третьей степени…

Он устремился по лестнице вниз, в собственную телефонную станцию бастрыгинского дома. Была она невелика, на два десятка добавочных номеров, и трудились там посменно три долговязых телефониста.

— Здравствуй, Шварц, — кивнул Голицын одному из них, самому длинному, заступившему на дежурство с утра. — Мне нужно связаться с нашим московским бюро. Я сейчас пойду по делам, а ты запиши: требуется, чтобы на связь вышел капитан Давыдов. Пусть ищут, где хотят! Пусть шлют курьера в «Метрополь», пусть курьер там хоть в вестибюле поселится, а дождется капитана… Погоди, это еще не все. Пусть снабдят Давыдова всеми номерами, по которым он может меня найти. А ты всей этой катавасией будешь дирижировать. Если он вдруг меня не найдет, ты скажешь ему, куда и когда еще звонить.

— Так точно, господин капитан. Можете на меня положиться!..

* * *

Заверениям вдовы Пашутиной Голицын поверил лишь отчасти. Он, конечно, не сомневался, что дама не станет передавать историю их встречи Рейли или кому-нибудь еще. Гости приходят и уходят, а потерять пенсию она боится. Однако насчет сроков проведения тайного сборища «общества дружбы» позволил себе усомниться. И дело тут было не в доверии к словам вдовы. Просто капитан вспомнил азбуку разведчика: создавай вокруг всех своих действий и поступков максимальную неразбериху, тогда у твоих вероятных и явных противников будет меньше шансов вычислить тебя. Поэтому Андрей, возвратившись на Шестую линию Васильевского острова, развил бурную деятельность, удивившую даже его энергичного начальника.

Свою оправившуюся от инфлюэнцы оперативную группу Голицын буквально разогнал по разным концам столицы. Кого-то послал в наружное наблюдение к дому Пашутиной, кого-то — с тем же заданием к антикварному магазину Лембовски. Зину Ермолову, единственную женщину группы, усадил на связь в собственном кабинете, дав ей в сменщики стажера — румяного и суетливого корнета Петю Лапикова. Двоих же ветеранов, поручиков Верещагина и Свиблова, подробно проинструктировав и снабдив фотографическими карточками, Андрей отправил к британскому посольству. Оба переоделись в штатское и изображали агентов сыскной полиции. Опрашивая окрестных дворников и лавочников, они должны были хоть попробовать докопаться, мелькали ли в окрестностях посольства супруги Залесские, Рейли и, на всякий случай, вдова Пашутина. Хотя Голицын, в общем-то, не имел права этого делать, ведь посол обладал дипломатической неприкосновенностью и, если бы обнаружил «хвост», скандал случился бы грандиозный.

Дорого бы Голицын дал, чтобы узнать, каковы на самом деле отношения между сэром Джорджем Уильямом Бьюкененом и Сиднеем Рейли.

Лет десять назад британская разведка внедрила Рейли в Общество друзей свободной России — эта организация собирала в Лондоне деньги для русских революционеров. Уж как там Рейли попрошайничал, стараясь разжалобить английских лордов и леди горестями русских бомбистов, узнать было невозможно, однако возникло предположение, что он приложил руку к одному основательному безобразию. В 1898 году западные области Российской империи оказались буквально наводнены фальшивыми рублями. Охранка старательно искала тех, кто поставил под угрозу всю российскую экономику. Следы привели в Лондон. Но Рейли не стал дожидаться неприятностей, и даже его покровители из английской разведки не поняли, куда он скрылся. А вынырнул этот авантюрист в России. Никто и не додумался там его искать…

Поскольку Россия велика, затеряться в ней было несложно, главное — не мельтешить в Москве и Санкт-Петербурге. И Рейли отправился на Дальний Восток. Неизвестно, собирался ли он действительно торговать лесом и древесиной, но именно в образе коммерсанта вошел в доверие к русским генералам. Британские разведчики обнаружили его, когда Рейли вел переговоры о продаже планов укреплений Порт-Артура, то бишь Люйшуня, японцам, и ему оставалось только согласиться на их условия и стать агентом английской разведки.

Но что именно из его нынешних затей реализовывалось по заданию лично Бьюкенена, а что — по приказам лондонских хозяев, понять было сложно. Сложно, но необходимо. Посол, формально не имея отношения к разведке, мог с ней ссориться и мириться, а догадаться об этом не представлялось возможным.

Однако не один Рейли был способен на пакости. Тот, кого он собирался оставить взамен себя, был пакостником того же уровня. Финн, будь он неладен! Тиму Каминен! Отчего не китайский богдыхан Люй Сунь Вынь?!

Голицын азартно взялся за разработку таинственного напарника Рейли, с которым тот укатил у него из-под носа на «Руссо-Балте». Он, насколько мог, хорошо изучил привычки и манеру работы британца, потому сразу сделал охотничью стойку на незнакомца. Рейли был не из тех, кто встречается с людьми просто так. Опять же — предполагаемый преемник… Значит, этот неизвестный — важная птица. «Или он личный связной мистера Сиднея Рейли, — рассуждал Андрей, — или уполномоченный из Лондона. А может, и его правая рука?.. Хотя, куда же тогда делся прежний помощник, господин Пёрлз?..»

Мысль о Пёрлзе оказалась докучливой. Голицын промучился с нею целый день и в конце концов, чтобы отвязаться, решил проверить. Позаимствовав из архива фотографическую карточку англичанина, капитан отправился по известному ему адресу на Мойке, где мистер Уэсли Пёрлз, представитель торговой компании «Вудринг и сыновья», проживал у солидного домовладельца Доброхотова, снимая уютную двухкомнатную квартирку со всеми удобствами.

Отпустив извозчика у дома номер восемь, Андрей перешел на другую сторону улицы и внимательно оглядел фасад четырехэтажного, добротного каменного особняка — домовладения господина Доброхотова. Квартира Пёрлза, как он помнил, находилась на третьем этаже и имела, соответственно, два окна — по числу комнат. А располагалась она практически над парадным.

Голицын присмотрелся к окнам, прикрытым веселыми «цветочными» занавесками, — никакого движения внутри. Освещения тоже нет, хотя на улице и пасмурно. Похоже, жилец отсутствовал. Капитан решительно пересек проезжую часть и вошел в парадное. Навстречу из застекленной клетушки рядом с лестницей вывалился толстенький, вислощекий и вислоусый швейцар в форменном кителе. На животе у кителя не хватало двух пуговиц, и оттого сквозь разошедшиеся полы виднелось линялое исподнее.

— Чего изволите, барин? — строгим и сиплым, будто со сна, голосом поинтересовался швейцар.

Голицын молча продемонстрировал жетон сыскной полиции.

— Ох, ма! — вытаращился толстяк и постарался приосаниться. — Случилось что? Убивство, аль грабеж?

— Возможно, — таинственно изрек Андрей и показал швейцару фотокарточку англичанина: — Знаешь такого?

— Ну, как не знать! — оживился тот. — Господин мистер Пёрл завсегда на стаканчик… э-э… на чай двугривенный давали. От щедрот, значит!..

— Давал?..

— Ну да. Так ведь седмицу тому съехал он…