– Ну, ты у меня сейчас будешь лететь, пищать и какать!

В тот момент, когда Максим осознал, что происходит, он уже ничего не мог поделать. Самой страшной была первая секунда падения, невесомость, ужасающе длинный полет и адская невыносимая боль, когда тумбочка достигла земли. Хлипкое ДСП раскололось вдребезги. Мальчику казалось сначала, что он умирает, и он не хотел открывать глаза, чтобы не увидеть свои мозги на асфальте. Потом он потерял сознание. Он не видел, как подбежали люди, как его, окровавленного, понесли на носилках. Что было в следующие несколько недель, он потом не помнил. Только знал, что каким-то чудом не сломал ни косточки. Синяки скоро прошли, но душа навсегда осталась искалеченной. Когда другому пацану таким же образом сломали и душу, и позвоночник, он наблюдал за этим холодным взглядом. Самого Максима после того случая больше не трогали. Но не потому, что признали за ним силу и стали уважать – подобное происходит только в кино. Просто Максим Бирюков понял: с волками жить – по-волчьи выть. Хочешь остаться цел – становись таким, как все. И он стал. Во всем, вплоть до интимных пристрастий.

Не всех мальчишек в детдоме опускали, были и такие, которые соглашались на близость добровольно. С одним из них Макс и попробовал первый раз. И ему понравилось. Гораздо больше, чем с девчонками, – возможностей сравнить оказалось предостаточно. С партнером своего пола были гораздо более острые ощущения, и физически, и психологически. Девочки, даже если их брали силой, все равно как-то ухитрялись если не оставаться хозяйками положения, то, по крайней мере, сохранять достоинство. А парни подчинялись полностью, и это чувство безмерной власти над ними опьяняло.

После детдома Макс попал в училище, затем в армию. Вернувшись, понял, что гнуть спину на заводе не собирается. Подался в дальнобойщики, как когда-то отец, навидался всякого: и бандиты смертным боем били, и в аварии попадал, и юлой на гололеде крутился, однажды чуть не ушел под лед вместе с машиной и грузом.

Постоянных связей он не заводил, но секс имел регулярный, преимущественно с противоположным полом. Так уж получалось, что среди «плечевых», ищущих на дороге приключений с такими, как он, водителями, были только женщины.

Вскоре кочевая жизнь надоела, и Максим решил переквалифицироваться в охранники. Сначала на рынке следил за порядком (старух с их «бизнесом» не гонял, жалел), а затем, сойдясь ближе с хозяином рынка, стал личным охранником его племянницы Карины Мамедовой. Новая работа оказалась непыльной: отвези, привези, сгоняй за тем да за этим. И Макс как-то успокоился, расслабился… И вдруг влюбился.

* * *

Теплым майским вечером Степа сидел на скамейке в сквере рядом с памятником героям Плевны. У него как раз выдалось свободное время, и он решил прогуляться, подышать свежим воздухом. Был шестой час, еще довольно рано, и никто из знакомых в сквере не встретился. Степа достал заранее припасенную бутылку французской минеральной воды, открыл, сделал глоток. Вынул тонкую трубку, насыпал табак, не торопясь разжег. Несмотря на то что в тусовке все стараются чем-то выделиться, его курение трубки все еще привлекало много внимания. Всем было любопытно, насколько трубка отличается от обычных сигарет и что курить вреднее. Степа всегда с удовольствием отвечал на такие вопросы, а пока ответишь – уже и контакт установишь, собеседника лучше узнаешь.

Лениво посмотрев по сторонам, Степа достал из сумки Зюскинда и, отхлебнув еще глоток, углубился в чтение. Краем глаза он заметил, как кто-то присел на скамейку рядом, но продолжал читать, не отрывая глаз от книги.

– А я смотрю, думаю, кто это, а это ты! – раздался знакомый голос. При его звуке Степа чуть вздрогнул.

Он повернулся и увидел охранника своей хозяйки, Максима Бирюкова. Он постоянно встречался с ним в салоне, в последнее время почему-то чаще, чем обычно, видимо, Карина Мамедова опасалась за свою безопасность.

– Привет, – чуть растягивая слова, сказал Степан и улыбнулся своей мягкой улыбкой. – Какими судьбами тут?

– Да вот, мимо проходил и тебя увидел. У меня сегодня выходной, вот слоняюсь без дела, – он кивнул на бутылку, которую держал в руке.

– А, – неопределенно протянул Степан.

– Что, не надо было к тебе подходить? – вдруг насмешливо спросил Максим и как-то фамильярно похлопал Степу по спине. – Я тебе помешал?

– Да что ты, нет, – торопливо ответил юноша, чуть подвигаясь.

Макс воспринял это как приглашение, уселся рядом и удобно развалился.

– Как там наша? – спросил Степа, чтобы как-то поддержать разговор.

– Да что с ней будет, – отмахнулся охранник, – стервит и злится, и больше ничего. Мужика бы ей, – и он прямо посмотрел в глаза Степану.

«Да что он, издевается, в самом деле, что ли?» – Степе вдруг стало жарко.

Он знал, что в салоне все уже в курсе его нестандартной сексуальной ориентации, и даже сам иногда намекал на нее, вставляя между делом какое-нибудь туманное замечание, но никогда, правда, открыто не признаваясь. При его работе это было даже полезно, богатые светские дамы больше доверяли свои прически как раз именно таким мастерам. «Сейчас, если у тебя парикмахер не гей, то он как бы и не очень хороший парикмахер», – говорила Карина. Но окончательно сменить имидж на «голубой», начать говорить и одеваться в этой манере Степа как-то не спешил. Он просто был элегантен, шмотки подбирал стильные и со вкусом, иногда и на грани, но никогда ее не переходя.

Потому Степа и не знал, как вести себя с Максом. Вдруг тот считает его натуралом? Он боялся, что Максим, узнав правду, отвернется от него и будет презирать, а этого Степе не хотелось. Он давно уже поглядывал на шикарного мускулистого симпатягу с грустными глазами с несколько большей симпатией, чем он мог бы себе позволить. Узнай это Максим, еще неизвестно, как он прореагирует… Все-таки он далек от салонных сплетен, хоть и заигрывает в свободное время с девчонками на ресепшене, Степан многократно наблюдал эту картину.

Степа стал тревожно поглядывать по сторонам. Здесь в любую минуту мог оказаться кто-то из своих, подойти, заговорить и тем самым создать щекотливую ситуацию. Очень не хотелось, чтобы Максим видел его в обществе знакомых.

Максим тем временем непринужденно насвистывал, заглянул в книгу Степана и тут же отстранился, потом, углядев в его сумке минералку, скривился:

– А я-то думал, у тебя там пиво…

– Здесь палатка недалеко. В переходе, – отвечал Степан. – Можно сгонять. А разве ты не за рулем?

– Говорю же, выходной у меня сегодня.

– А мне еще сегодня в салон ехать…

Тут взгляд Степана упал на знакомого юношу, дефилировавшего неподалеку и явно направлявшегося в их сторону. Походка и внешний вид парня не оставляли никаких сомнений в его предпочтениях. Степа сделал страшные глаза, и тот разочарованно прошел мимо.

Степа с тревогой взглянул на Макса, но тот только недоуменно проводил парня взглядом и ничего не сказал. И хотя Степа никогда даже и не думал надеяться, что Максим когда-нибудь тоже обратит на него внимание, сейчас ему стало особенно жалко, что эта мечта несбыточная.