— Все изменилось, все теперь будет иначе. Те­перь все даже ощущается как-то по-другому.

Джимбо вздохнул.

— Чего ты хочешь от меня, чтобы я сделал завтра?

— Разнюхал, знает ли старина Хилльярд что-ни­будь о девушке или молодой женщине.

— Ты что, забыл — там много молодых женщин умерло.

— Все равно спроси.

— У Калиндара не было дочерей.

— А ты спроси, ладно?

— Спрошу, а ты расскажешь мне, если и в са­мом деле встретишь ее там и познакомишься.

— Пошли к тебе.

— А чем займемся теперь?

— Теперь, — сказал Марк, — будем искать в Ин­тернете все про Джозефа Калиндара.

Патрульный Квентин Джестер перешел к дальне­му краю обширных зарослей отцветающих азалий, которые начинались в нескольких футах от правой стороны аллеи. Он уже один раз обошел заросли азалий по периметру и почувствовал лишь досаду и раздражение самим собой. Что за издевательство: в рабочий день в такую жару торчать на самом солн­цепеке и поджидать злодея, который всегда прячет свое лицо. На этом пекле и тренированный офицер может слететь с катушек. Патрульный Джестер по­зволил своим чувствам убедить себя в том, что он видел, как тот же самый амбал — волосы черные, пальто черное, грубые башмаки — шел за рыжим пареньком и его другом. Проснулись и заработали профессиональные инстинкты, и он отправился по широким плитам аллеи следом за этим загадочным типом; после чего упомянутый загадочный тип со­шел с дорожки и завернул за кусты азалий. А после этого, уже второй раз за день, вышеупомянутый за­гадочный тип взял и скрылся из виду, прямо как (любил говаривать дедушка патрульного Джестера) «нечистый, когда крикнет петушок и пукнет воробышек». В разговоре со своим дружком Луисом Ис­ли в «Доме Ко-Рек-Шана» после пары пива Квентин Джестер мог рассказать об этом, но в донесении — никогда.

— Йоу, ты такой раньше видел?

— Какой «такой»?

— Да вон стоит. — Джимбо показал рукой на ту сторону бульвара Шермана, где жарились на стоянке восемь или девять машин. Посередине ярким крас­ным пятном выделялся грузовой пикап «шевроле», о котором, решил Марк, и спрашивал Джимбо.

— Да, это может показаться странным, сэр, но красный пикап я уже видел.

Джимбо замотал головой, ухмыляясь. У него от­личное настроение, подумал Марк, потому что ему больше не надо идти в дом Калиндара

— Ладно, — сказал Марк. — Он блестит как по­лированный. Скорее всего, он и впрямь полирован­ный, самый блестящий пикап в мире. Пожарьте яич­ницу на его капоте, и я ее с удовольствием слопаю.

— Ну ты что, ослеп? Это единственный в мире пикап с... с...

— О, — воскликнул Марк, — тонированные стекла!

— Напрочь затонированные. Ни фига не разгля­дишь, что в салоне.

— Интересно, что за тип ее водит.

— Богатенький тип, — сказал Джимбо. — Холит и лелеет свою тачку, как любимую игрушку, держит исключительно в гараже и выводит оттуда по боль­шим праздникам.

Ребята неторопливо пошли по бульвару Шерма­на, глядя на машину, и наконец поравнялись с ней.

— Да, похоже, богатенький, — согласился Марк. — Парень лет двадцати, живет в здоровенном доме сво­их родителей на Истен-Шор-драйв и никогда в сво­ей жизни не пачкает рук, никогда не будет работать на улице и от работы не вспотеет.

— Не то что мы, — вздохнул Джимбо. — Кресть­яне.

Оба зашлись смехом Когда они миновали пикап, то тут же забыли об этом

Дойдя до «Закусочной Шермана», Джимбо ос­тановился и заглянул в широкое окно:

— Созвонимся сегодня, ладно? Я тут договорил­ся кое с кем...

— Врешь, — сказал Марк, но затем вспомнил, что Джимбо накануне говорил ему об этом. — С кем?

— С Ли Эрлингтон, — ответил Джимбо чересчур быстро.

Ли Эрлингтон была невероятно красивая девоч­ка из их класса. Болтали, что она с причудами, сочи­няет стихи и записывает их в большую тетрадь, ко­торую всегда и всюду таскает в своем рюкзачке.

— Пошли со мной, — сказал Джимбо. — Она с Хлоей Мэннерс, а ты Хлое всегда нравился.

Марк колебался. Конечно, хотелось пойти в заку­сочную и узнать, о чем говорили девчонки и что у них на уме, но хотелось и отыскать фотографию Ка­линдара анфас, а также узнать детали всех его пре­ступлений.

— Топай один, хорошо тебе повеселиться, — ре­шился он. — Хочу найти хоть какую-нибудь информацию о моем родственничке-маньяке. Отзвонись, когда освободишься.

— Да я на полчасика, — сказал Джимбо. — По­звоню.

Дойдя до конца квартала, Марк вдруг вспомнил о красном пикапе и обернулся взглянуть на него еще разок. Джимбо был прав: ребята, которые ездят на таких вот грузовичках, как правило, не тонируют стекла. На место, которое занимал красный пикап, сдавал задом маленький небесно-голубой «датсан». Эх, жаль, подумал Марк ему хотелось взглянуть хоть одним глазком на этого везунчика, сукина сына. И тут вдруг боковое зрение Марка выхватило некий ярко-красный и блестящий объект. Марк повернул голову влево и обнаружил, что, пока он решал с Джим­бо стратегические вопросы, красный пикап выру­лил со стоянки, развернулся и подъехал к тому мес­ту, где стоял на тротуаре он. Марк ждал, что пикап проедет мимо, но тот не двигался.

Удивленный, Марк обернулся опять. Темная се­ро-зеленая панель ветрового стекла плеснула отра­женным солнцем прямо ему в глаза. Заморгав, Марк приставил ладонь козырьком ко лбу. Ему удалось раз­глядеть только лобовое и боковые стекла, салон оста­вался невидим Пикап еще не миновал его — наобо­рот, он продолжал двигаться со скоростью, в точности совпадавшей со скоростью шагов мальчика

Марк пожалел, что не пошел в закусочную с Джимбо.

Затем приказал себе успокоиться. И не глупить. Спрятавшийся за непроницаемым стеклом — это наверняка парень с Истен-Шор-драйв, умудривший­ся заблудиться в путанице улочек бывшего Пигтауна. Заблудиться в районе парка Шермана было немуд­рено: дядя Тим, который вырос здесь, рассказывал, как в первый день своего возвращения заплутал, ра­зыскивая Сьюпериор-стрит. Вот сейчас водитель пи­капа опустит стекло пассажирского окна и спросит дорогу. Марк развернулся и пошел назад, ожидая во­просов.

Пикап просто двигался рядом со скоростью две-три мили в час, оставаясь позади на неизменном рас­стоянии в восемь-девять футов. Вблизи автомобиль был удивительно чистым и безупречно отполирован­ным. Изгибы капота и крыльев выглядели почти расплавленными. Вдоль борта и поверхности двери красная краска была словно нанесена несколькими слоями — так, что блеск поверхности позволял Мар­ку смотреть и смотреть в самую глубь, будто в крас­ный омут. Резина колес отливала черным глянцем без единого пятнышка грязи. Марку подумалось, что пикап этот никогда не ездил под дождем, его никог­да не доверяли служащим отелей или парковок. Ему, как ручной пантере, которую каждый день ласкали и расчесывали, сегодня наконец позволили выйти на волю и познакомиться с внешним миром Он пока­зался Марку живым организмом — огромной, опас­ной тварью, реальным живым существом.