— Вон! — заорал Баракзаев. — Вон отсюда! Чтоб никогда больше… Не появлялся здесь… ты…

Из его уст полился поток площадной брани, какую редко услышишь от самых опустившихся забулдыг. За какую-то долю секунды, словно по мановению волшебной палочки, богатый бизнесмен Самир Баракзаев, привыкший везде считать себя хозяином, утратил контроль над собой. Его маска слетела, унесенная вихрем ужаса.

Вадим был готов увидеть выражение горя, был готов к расспросам — откуда этот рисунок? — но, как оказалось, совершенно не был готов к тому, что произошло.

Он был испуган не меньше Баракзаева, а потому опрометью вылетел из комнаты, промчался через весь ресторан и успокоился только в машине, когда джип набрал скорость, а его руки крепко сжали руль. Вадим чувствовал себя так, будто неожиданно его окунули в ледяную ванну, и от этого замерзла не только кожа, но и мозг…

* * *

— Значит, в момент убийств Самир Баракзаев был в стране! — с задумчивым видом Артем поставил чашку с кофе на стол.

Они встретились в кафе: Артем потребовал полного отчета о встрече.

— Что это меняет? — спросил Вадим.

— Это все меняет! — сказал Артем. — Ну, если не все, а многое. Может быть, Баракзаев причастен к убийствам.

— Меня беспокоит его реакция на рисунок Джин, — честно признался Вадим.

— Да выбрось все это из головы, — махнул рукой Артем, — не о том думаешь. Расстроился он просто. У людей это по-разному проявляется. Не о чем тут думать!

Вадим вовсе и не думал. Собственно, в мыслях его все время было лицо Джин. Именно поэтому, очнувшись среди ночи в липком поту, он вдруг ощутил сильную, давящую, необузданную жажду женщины. Вся его похоть, мирно спавшая на протяжении последних лет, вдруг дико взбунтовалась. Такого с ним не было давно. При виде обнаженного женского тела и даже самых сокровенных, интимных женских мест в последнее время он испытывал только пресыщение и скуку.

В этот раз все было не так. Вирус похоти бушевал в крови, туманя голову. Вадим-то и проснулся от того, что ощутил вдоль хребта капли леденящего пота, оставляющие неприятное чувство на коже наподобие застывшего едкого мыла. Он вскочил с кровати и принялся расхаживать по комнате, пытаясь охладиться. Возможно, это случилось потому, что он все время думал о Джин.

Джин… Он в который раз поймал себя на мысли, что ничего не знает о ней. Буквально ничего — кроме имени, отчества, фамилии. ФИО — стандартная процедура при приеме на работу, он и паспорт-то ее не смотрел, данные хранились в отделе кадров. Да еще эта съемная очень странная квартира. Ее выбор квартиры давал девушке вполне определенную характеристику.

Этот выбор характеризовал Джин как нестандартную личность, как человека, привыкшего плыть против течения, никогда не идущего в ногу со всеми и получающего особое удовольствие от того, что ему противостоит целый мир. Вадим подумал о том, что никто из его знакомых не стал бы жить в такой квартире. Чего стоит одна красная комната… Да любая из знакомых ему женщин бросилась бы бежать оттуда с возгласами ужаса.

А Джин спала там по ночам — будто купалась в текущей по стенам венозной крови и получала от этого особое удовольствие. Пожалуй, только человек с израненной душой мог жить в такой пугающей комнате, не испытывая постоянного страха и гнетущего чувства тревоги.

Джин как раз была человеком с израненной душой. Что могло так сильно ранить ее? Вадим поймал себя на мысли, что хочет узнать все о ее прошлом.

Кого она любила? Был ли у нее муж, любовник? Любит ли она секс? Когда в последний раз она занималась любовью? Нравятся ли ей комплименты, цветы? Что она делает для того, чтобы ощущать себя женщиной?

А ведь она совсем не была красивой со стандартной, общепринятой точки зрения. Плюс плохая фигура — плоская грудь, чрезмерная худоба. Одни зеленые волосы чего стоили! Ее прическа, эти куцые, по-мужски остриженные клочья волос способны отпугнуть кого угодно, любого мужчину. Да еще и выкрашенные в зеленый цвет!

Внешность ее была скорее отталкивающей, чем привлекательной. Но… она была единственной в своем роде. С неповторимым характером и удивительными взглядами на жизнь. Неординарность, уникальность чувствовались в каждой клеточке ее тела. И эта необычность стоила намного дороже любой кукольно-модельной внешности, привлекала его (Вадим решил быть честным с самим собой!) больше всего.

Он ходил по комнате и думал о Джин, а в крови у него бушевал вирус под названием «жажда женщины». Не в силах совладать с этим безумием, он вышел в гостиную, в красную комнату, где на него будто тотчас уставились тысячи враждебных глаз.

Секс в такой комнате казался кощунством. Электрический фонарь за окном бросал на стены рваные тени. Казалось, что на обоях набухают свежей кровью жирные багровые капли, готовые вот-вот скатиться вниз.

В комнате стояла мертвая тишина — та самая тишина, которая всегда удивляла его в этом доме. Джин спала на диване, натянув до подбородка плед. Под тонкой шерстяной материей остро проступали ее худые ноги. Вадим безумно хотел женщину, но не мог даже прикоснуться к Джин.

Для него она была сверхъестественным существом. Не женщиной из плоти и крови, а чем-то эфемерным, сродни тени, падающей из окна на стену. Казалось кощунством, надругательством над самой жизнью прикоснуться к ее коже, провести ладонью по ее груди.

Джин спала мирно, как утомленный младенец. Губы ее легонько вздрагивали. Ночные тени ночи ложились на ее лицо бархатистыми отпечатками серых пыльных узоров, словно подсвечивая кожу изнутри.

Джин казалась застывшей, как мраморная статуя (чудовищное сравнение пришло ниоткуда) с надгробия. Она была неотъемлемой частью этой комнаты, а красная комната служила ей лоном, порождавшим фантастические кошмарные видения.

Страшные мысли бились у виска, как пульс: что порождало эти кошмары, что зачинало их в застывшей пустоте среди страшных стен, что было катализатором, ускоряющим процесс чудовищного рождения? Может быть, этим фактором, пришедшим из мрака, и была сама Джин? Может, именно она вызывала эти кошмары на тонкой границе между мирами, откуда зло и рождалось на свет? Может, Джин, сама того не понимая, пропускала через себя некую злую волю, которая била из-под земли, как подземный источник, наполняя пространство энергией жестокости и разрушения?

Глядя на тонкое лицо Джин, словно застывшее в очарованном сне, Вадим понимал, что это похоже на правду. Необъяснимое соприкосновение энергии этой комнаты и энергии Джин породило настоящих монстров. Оно позволило Джин предсказывать убийства с пугающей точностью, и это заставляло думать о присутствии в Джин нечистой силы. На самом же деле воля и сила Джин были чисты, они служили всего лишь отправной точкой, они лишь давали толчок…

Стоя посреди этой пугающей тишины, Вадим дал себе слово выяснить все об этой женщине, исследовать ее прошлое и понять, почему ее энергетика была такой сильной.