– Слышь, летчик, – прогудел он, – отпусти мужика. Пободались, и хватит. Отвезу его домой.

– Ты что творишь, контра? – поперхнулся от возмущения Виктор. – Ты, случаем, умом не тронулся? Я тебе что приказал? Выгоню к чертовой матери! Ах ты, гад!

– Как знаешь, можешь выгонять, – равнодушно отозвался Константин, волоча упирающегося шефа к машине. – Ишь чего удумал, шкет. Чтобы я российского офицера ударил! Я, если хочешь знать, сам офицер, хоть и бывший. Думаешь, все продается? Накося выкуси! Сам ты гад. Сиди в машине, не шебурши. И вперед соображай, на кого пасть разеваешь.

Он затолкал Виктора в машину и захлопнул дверцу. Тот хоть и нетрезв был, но, видимо, поостерегся вступать с непокорным телохранителем в перепалку.

Константин подошел к Матвею и крепко пожал ему руку:

– Прости, капитан, черт знает что с нами делается.

– Он уже майор, – с гордостью отметила Анна.

– Так держать, майор! – одобрил Костя. – Горжусь знакомством.

– Сам-то где служил?

– В морской пехоте. – Константин удрученно махнул рукой. – Не спрашивай. Хотел бы сказать тебе «Честь имею», да чести уж не осталось. Прощай, майор, не поминай лихом и береги себя.

– Слышь, Костя, постой. Зачем же навеки прощаться? Приезжай ко мне в гости вместе с Аней на той неделе. Приглашаю на шашлык.

Константин, уже повернувшись спиной, оглянулся на Матвея с надеждой:

– Правда, что ль? Тогда приеду, коли не шутишь. – Он снова подошел поближе. – Слушай, там у вас молодка одна, Татьяна, сильно мне глянулась. Она вроде к тебе прислонялась, так вот я прикинул, ежели ты с Анной, может, мне не возбраняется к Танюшке подкатиться?

– Конечно, обязательно! – с чрезмерным жаром воскликнула Аня. – Девушка абсолютно свободна. То-то обрадуется молодцу!..

Молодцы синхронно повернули голову в ее сторону. Анна смешалась.

– Дерзай, брат! – Матвей хлопнул Костю по плечу. – А мы тебя раскрутим, как сейчас говорят, рекламу сделаем, наилучшие рекомендации – пиарить будем, одним словом. Годится? Ну, бывай, морпех. Увидимся…

Они еще раз обменялись рукопожатиями, затем все расселись по машинам и разъехались.

Казалось бы, ничего особенного не произошло, но последствия, нежелательные для Анны, обнаружились очень скоро.

– Давай скажем Сереже все прямо сейчас, – предложила Аня по дороге домой.

– О чем ты? – безучастным тоном отозвался Матвей.

– Уже забыл? О том, что мы хотим пожениться.

– Стоит ли торопиться? – возразил он. – Приедете в пятницу, соберемся теплой компанией, тогда всем и скажем.

Анна молча крутила руль, машина сворачивала с одной улицы на другую, скользила мимо освещенных витрин запертых магазинов. По лицу Матвея пробегали отблески уличных огней, размывали его профиль и скрадывали выражение глаз.

– Я знаю, ты передумал, – сказала она. – Виктор добился своей цели, не так ли?

– Давай обсудим это дома, – ответил он.

Она закусила до крови губу. В груди барабанная дробь. Проехала, не заметив, на красный свет, – по счастью, перекресток был пуст. Въехала во двор; какой-то козел занял своей бандурой ее обычное место парковки. Приткнула машину где попало; не глядя на Матвея, пошла к подъезду.

В лифте он притянул ее к себе и поцеловал.

– Мне надо все обдумать, – сказал он. – Дай мне время. Поверь, мне тоже нелегко. – После короткой паузы добавил: – Но если бы ты знала, как чудесно гнаться за звездой.

Телефонный будильник играет ритмичную мелодию. Аня тянется рукой к тумбочке, и музыка обрывается. Рядом в постели недовольно ворочается Темка. Аня накрывает его одеялом: пусть еще полчаса поспит. Вылез-таки ночью из своей кроватки, у мамы под боком куда спокойнее.

Тянется обычное утро: душ, кофе, одевание, Темкино «Не хочу в детский са-а-ад…».

На улице бабье лето, сентябрь, погожие деньки, как год назад в это же время. Раскосый дворник орудует метлой во дворе, рядом вертятся две веселые дворняги с металлическими ошейниками – побывали в руках ветеринаров и заслужили законное право греться на сентябрьском солнышке.

Темка выносит для них остатки мясных закусок в целлофановом пакетике, он делает это каждое утро, собаки его уже знают и стремглав бросаются к мальчику, едва завидев, как он выходит из подъезда.

– Ты хороший мальчик, добрая, – говорит дворник с улыбкой и кивает Анне.

Она знает, что ему хочется с кем-нибудь переброситься хотя бы парой фраз, эти общительные люди, приезжающие с постсоветского пространства для того, чтобы заработать на кусок хлеба, страдают от замкнутости жителей столицы, а подчас и явного недоброжелательства.

Дворник очень старается, во дворе ни соринки.

– Доброе утро, – говорит Аня.

– Доброе, доброе, – кивает дворник. – Погода тоже добрая. Дождя не шел. Машина чистый.

Собаки уже заглотнули угощение и вьются вокруг Темки, открыв пасть и высунув язык.

Аня вспоминает, как мальчик просил Матвея отдать ему овчара Бомбера, но сама же не разрешила: некому будет с собакой гулять, Темка еще маленький, Юля собак боится, Сережа теперь далеко, звонит иногда, но сотовый отобрали, курсантам не положено…

Аня тоскливо вздыхает, представив брата в военной форме, с оружием, каким видела его во время ритуала принятия присяги. Он был таким серьезным, торжественным, левая рука на цевье автомата, в правой текст присяги, голос звонкий и твердый:

– Я, Иртеньев Сергей Семенович, торжественно присягаю на верность своей Родине – Российской Федерации…

Юные вдохновенные лица; для приведения к военной присяге вчерашние школьники выстроились в две шеренги на плацу. Новоиспеченные курсанты совсем мальчишки, юношеская восторженность еще бьет из глаз, но они уже что-то твердо решили для себя и верят, что преодолеют все трудности. Летчиками, однако, станут не все, так Матвей сказал, иные сами уйдут, других отчислят за проступки или неуспеваемость, но многие, в том числе Сережа, станут военными летчиками обязательно. Аня не сомневалась в брате ни секунды – уже успела изучить, хотя узнала о его существовании всего год назад.

– …Клянусь свято соблюдать ее конституцию и законы, строго выполнять требования воинских уставов, приказы командиров и начальников…

По краям плаца расположились растроганные родственники, нарядные женщины – мамы, сестры и бабушки; мужчины – деды, братья, отцы со строгими соответственно церемонии лицами. Там же Даша с Юрой. Приезд Даши очень обрадовал Сергея, после принятия присяги они долго гуляли одни и не могли наговориться. Юра в военкомате не прошел медкомиссию по зрению, поначалу до смерти расстроился, но потом собрался и поступил в МАИ, чтобы строить самолеты – так он сказал.