«Боже правый! Да нет, не настолько же он идиот…».

Вор бежал прямиком к Июльской колонне. Он что, хочет взобраться наверх? Охранник, раскинув руки, перегородил вору проход. Раздался выстрел, охранник завопил, вор исчез. Виктор тоже.

Второй выстрел.

Пуля ужалила Виктора в правый бок, он крутанулся на месте. Кэндзи, не заметив, что Виктор ранен, бросился за похитителем внутрь колонны, вверх по винтовой лестнице. Виктор несколько секунд не двигался. Он понял, что произошло, только когда к нему подбежал Жозеф:

— Патрон!

Виктор с усилием приподнялся, оперся о стену, пошатываясь, встал на ноги. Он попытался расстегнуть ремень и снова упал, прижав руку к ране. Голова у него кружилась, в глазах потемнело.

— Патрон, вы ранены?!

— Ничего серьезного, царапина… Кэндзи…

— Патрон, вы истекаете кровью, вам нужен врач!

Виктор, собравшись с силами, приоткрыл глаза и увидел искаженное страхом лицо Жозефа.

— Вы… нужны Кэндзи, — выдохнул он.

— Патрон!

— Бегите же… скорее…

Голоса вокруг… Внезапно накатившая слабость, почти приятная… жутковатый шепот, похожий на шелест листвы… И — пустота.

На лестнице было просторнее и светлее, чем ожидал Жозеф. Мысли о месье Легри, который истекал кровью там, у подножия колонны, удвоили его силы, но, одолев двести сорок высоких ступеней, он начал задыхаться, и голова кружилась так, словно он выпил пойла, которым его потчевали в квартале Доре. Выбежав наружу и оказавшись на открытой площадке на вершине колонны, он в растерянности заметался, не зная, куда двигаться дальше. Кровь бешено стучала в висках, пот заливал глаза, перед ними плыли разноцветные пятна.

Он услышал приглушенный вскрик и, побежав на голос, увидел невероятную сцену: Кэндзи боролся с вором, перехватив его руку с пистолетом. Жозеф застыл на месте, не в силах шевельнуться. Вор вдруг перестал сопротивляться и обмяк, но спустя долю секунды резко дернулся назад и ударил Кэндзи коленом между ног. Тот согнулся от боли и выпустил его руку, а противник двинул его ботинком в висок. Жозеф услышал щелчок: к шее Кэндзи был приставлен револьвер, и палец уже нажимал на спусковой крючок. Жозеф одним движением он сорвал с себя куртку, бросился вперед, накинул ее на голову вору и дернул назад. Прозвучал выстрел, но пуля прошла мимо Кэндзи, а пистолет отлетел в сторону.

Вор боролся так отчаянно и с такой злобой, что очень скоро выпутался из куртки, толкнул Жозефа, сдавил ему горло и, поставив подножку, повалил на пол. Он оседлал юношу и нанес ему прямой удар. Жозеф, не чувствуя боли, вцепился противнику в волосы, оттянул его голову назад, и тот ослабил хватку, но тут же снова навалился на Жозефа, прижимая к перилам и норовя перекинуть через них. Юноша извивался, стараясь высвободиться, он чувствовал, что его голова, плечи и груди уже висят в пустоте. Внизу было пятьдесят два метра до отливающей металлическим блеском ленты канала Сен-Мартен; Жозеф видел кажущийся таким маленьким пригород Сент-Антуан и ярмарку. Он почувствовал, что вот-вот потеряет сознание, отчаянно замолотил руками, последним страшным усилием восстановил равновесие, схватил противника за плечи и столкнул вниз.

Он не видел, как тот падает. Но потом еще много месяцев ночной кошмар вползал в уютное гнездо его сна, и перед глазами вставали летящий вниз человек и неподвижное тело у подножия колонны.

Кэндзи очнулся и увидел перед собой серо-голубое небо.

— Месье Мори! Месье Мори! Очнитесь! — взывал к нему Жозеф.

Голова у Кэндзи гудела. Он стряхнул оцепенение, попытался встать и тут же согнулся от резкой боли.

— Благодарю вас, Жозеф, я обязан вам жизнью, — слабым голосом произнес он, прижав руку к низу живота. — Помогите-ка встать…

— Патрон, это ужасно, я… я убил человека! Я столкнул его вниз! Это тот самый, в темных очках, кто передал для вас визитку от месье дю Уссуа… Боже правый, я убийца!

— Успокойтесь, мой мальчик, вы всего лишь защищались. Где чаша?

— Здесь ее нет. Должно быть, упала вместе с ним. — Жозеф с укоризной посмотрел на Кэндзи. Как можно думать о какой-то чаше, когда месье Легри, быть может, уже мертв!

Искалеченное тело Шарля Дорселя лежало на мостовой лицом вниз. Из кармана куртки выпала разбитая на куски чаша Джона Кавендиша. Маленькая кошачья голова откатилась к ногам маленькой девочки, которая проворно подобрала ее и сунула в карман — а ее мать истерически закричала, прижимая к себе ребенка. «Это будет мой талисман», — решила девочка.

Среда, 20 апреля

Инспектор Лекашер вел себя так, будто пришел только для того, чтобы оценить интерьер комнаты: он ходил взад-вперед, останавливался около овального письменного стола, гладил его полированную поверхность, наклонялся к гравюрам, разложенным под стеклом, рассматривал рисунки Таша. Виктор, полулежа в постели, наблюдал за инспектором, на лице которого читался с трудом сдерживаемый гнев.

Наконец инспектор отправил в рот целую горсть леденцов и застыл, облокотившись о ночной столик. Виктор, чувствуя себя неуютно, беспокойно дернулся и не смог удержаться от стона.

— Вам больно, месье Легри? Мне вас ничуть не жаль. Посеешь ветер — пожнешь бурю.

— Избавьте меня от нравоучительных пословиц в стиле месье Мори.

— Кажется, его любимая: «Слово — серебро, а молчание — золото». Я весь вечер пытался выяснить у него, что вы трое делали на верхушке Июльской колонны. Но он словно воды в рот набрал. И между прочим, ваш помощник — тоже.

— Жозеф пережил шок.

— Еще бы! Пусть этот ваш верный Санчо Панса скажет спасибо, что его не обвинили в убийстве! И посоветуйте ему на будущее утолять жажду приключений сочинением романов! Что до вас, то я надеюсь, ранение послужит вам уроком. Чудо, что вы вообще остались живы.

— Позвольте не согласиться: пуля попала в хронометр, который отец подарил мне в детстве, чтобы приучить к пунктуальности. Я хранил его в ящике стола и уже почти забыл о нем, а недавно разбирал свои вещи и решил носить с собой.

— Вы водили за нос полицию! Во-первых, проводя свое расследование, вы самонадеянно подвергали смертельному риску нескольких людей, в том числе и себя самого, и в результате один-таки погиб! Во-вторых, хотя обещали оставить детективную деятельность, снова помешали следственным действиям. Мало того, вы издевались надо мной, месье Легри, и этого я вам не прощу!

— Я никогда бы не позволил себе…

— Хватит! Сказать вам, где я только что был? На улице Шарло, в доме двадцать восемь: Ваши визиты, как и визиты вашего помощника, стали предметом пересудов у прислуги Я имел долгую беседу с мадам дю Уссуа, но не выяснил ничего, что проливало бы свет на случившееся. Интуиция подсказывает мне что она лжет. Мадам дю Уссуа настаивает на том, что убийца был эмоционально неустойчив, поэтому, узнав, что любовница-камеристка изменила ему, застрелил ее и выбросил труп в Сену.