могут подвергнуться генерализации по интенсивности, во времени и на широкий класс ситуаций. Генерализация по интенсивности «раскручивает» базовые защитные установки до их предельного выражения: уход — до панического бегства, изгнание — до уничтожения, блокировку — до самоизоляции, управление — до помыка-ния, замирание — до самоубийства, игнорирование — до функциональной слепоты и прочее. Генерализованные во времени защиты отличаются стойкостью и ригидностью. А генерализация на неадекватно широкий класс ситуаций ведет к стереотипизации поведения, обеднению репертуара способов защит. Все это — плата за стартовую экономию сил, за скорость реагирования.

Специфические защиты, учитывающие характер угрозы, больше напоминают процесс решения проблем, для которого нет готовых решений. Такого рода защиты в значительной степени представляют собой поисковые действия, предполагающие сложную ориентировку в проблемной ситуации.

Вместе с тем, некоторые приемы, приобретенные в процессе научения, наработки опыта решения сходного класса задач, могут воспроизводиться многократно. Специфические защитные действия, сориентированные на стандартный, часто повторяющийся для данного субъекта вид угрозы, подобно неспецифическим, могут превратиться в автоматические. Тогда они становятся привычкой, а иногда и навязчивым симптомом. В таком виде они уже попадали в поле зрения клиницистов и практических психологов. В первую очередь из-за их присутствия не удавалось построить «красивые», хорошо работающие классификации. Происходит это от того, что защитные действия, релевантные характеру угрозы, оказываются сильно зависимыми от множества изменчивых элементов ситуации, которые используются в роли средства решения проблемы: в ходе ли изменения самой угрозы, учета ли ее содержательных характеристик. Классификация таких защит потребовала бы классифицировать всю жизнь в разнообразии ее проявлений.

Различие между неспецифическими и специфическими защитами подобно тому, которое существует между протопа-тической и эпикритической чувствительностью, как они понимаются в физиологии нервной деятельности. Первая обеспечивает быстрый способ передачи недифференцированной информации о раздражителе (в частности, о травмирующем воздействии) для общей оценки его значения для организма. Эпикритическая чувствительность обеспечивает детальный анализ характера раздражителя. Результат работы первой системы — эмоциональная оценка (например, боль), а второй — ощущение, образ. Первая включает быстрые обобщенные реакции (например, отдергивание руки), а вторая — активность, настроенную на характер раздражителя.

В завершение необходимо еще соотнести предложенные понятия с уже существующими: адекватностью, эффективностью и конструктивностью психологических защит. Если специфичность определялась как релевантность содержанию угрозы в противовес простому ее наличию, то адекватность — это релевантность причине угрозы, соответствие сущностному источнику опасности. В приведенном в начале параграфа примере угроза (уничижение со стороны шефа) возникла по причине того, что шеф разгневан из-за самой неудачи. Не вникая в суть проблемы, стал изливать свое негодование на подчиненного. -Защитные действия, направленные на то, чтобы устранить эту причину — направить активность начальника на решение проблемы — следует признать адекватными. Неадекватно было бы: извиняться, обвинять, отмалчиваться и т. п.

Эффективность — соответствие результата главной цели защиты — устранению угрозы. Защита может быть адекватной, специфической, но неэффективной. Или адекватной, неспецифической и эффективной: если начальнику свойственно срывать зло на подчиненных, то вполне уместно будет с их стороны не попадаться ему на глаза, когда он не в духе — и требуемый результат будет достигнут. Возможны и другие комбинаторные сочетания указанных переменных.

Конструктивность — направленность защитных действий на созидание, рост, прогрессивное развитие (отношений, психологического благосостояния, эффективности совместной деятельности) — также может независимо сочетаться с этими переменными. Возможно, специфичность и адекватность дают большую конструктивность.

Таким образом, предложенные понятия специфических и неспецифических защит являются независимыми характеристиками, которые могут быть использованы наряду с адекватностью и эффективностью, широко распространенными в литературе по психологическим защитам. Во-первых, они вводят новое, до сих пор нерефлексировавшееся, различие между видами защит, что позволяет точно обозначить область, в которой классификации защит имеют смысл, и указать ту, где это малопродуктивно. А во-вторых, помогают непротиворечивым образом ассимилировать очерчиваемую определением психологических защит феноменологию, до сих пор не попадавшую в исследовательское поле.

6.3. Механизмы психологических защит

Теперь мы имеем достаточный набор понятий и можем, наконец, приступить к описанию психологических защит, возникающих в ответ на манипулятивное воздействие. Сначала выясним, в чем особенность неспецифических защитных действий применительно к манипуляции. Затем приступим к защитам, учитывающим специфику манипулятивного процесса. Среди специфических защит можно выделить по меньшей мере три подвида в зависимости от уровня, на котором эти защиты локализованы. К первому относятся те, что релевантны особенностям угрозы, которую несет манипуляция, и локализованы в собственно личностных (мотивационных) структурах. Ко второму уровню относятся защиты, релевантные автоматизмам — психическим процессам, реализующим манипулятивное воздействие. Здесь механизмы защиты напрямую соотносятся с механизмами манипуляции. К третьему уровню отнесем те защиты, которые соотносятся с используемыми манипулятором средствами. Обсудим указанные защиты в том порядке, в котором они были перечислены.

6.3.1. Неспецифические защитные действия

Неспецифические защитные действия, по определению, возникают в ответ на сам факт угрозы и не учитывают ее характер (содержание). Поэтому этот вид защитных действий применительно к манипуляции в общих чертах совпадает с защитами, возникающими в ответ на другие виды психологического нападения. Особенность, пожалуй, лишь в том, как эти защиты проявляются. Поскольку манипуляция по преимуществу носит тайный характер, наличие угрозы адресатом воспринимается в основном неосознанно. Защитные действия также остаются незамеченными с его стороны, а в случаях, когда они замечаются, им приписываются приемлемые для данных условий объяснения — даются мотивировки. Поэтому межличностные по происхождению защиты в своих проявлениях весьма похожи на хрестоматийные примеры внутри-личностных защит. Поведенческие проявления манипулятив-ных защит в общем также выглядят привычно.

Например, уход может проявиться в попытках прервать контакт, сменить тему беседы, изменить хоть что-нибудь в окружающих условиях. Объяснения каждый раз будут вполне здравыми («Вы не против, я закрою форточку? Сквозит».). Изгнание может проявиться в том, что человек начинает чаще атаковать партнера, организующего манипулятивное давление: отпускать колкости, раздражаться. Блокировка вполне может выглядеть как рассеянность (не следит за нитью разговора) или выдвижение для обсуждения менее значимых тем, невербально — как организация «щитов» между собой и партнером и прочее. Управление часто превращается в контрманипуляцию [Шостром 1992].

При соответствующей квалификации несложно во внешнем поведении адресата заметить признаки возникновения неспецифических защит. Знакомые с практикой групповой тре-нинговой или коррекционной работы без труда вспомнят несколько примеров такого рода:

· легкое покачивание адресатом головой в горизонтальной плоскости в момент, когда он уже почти готов согласиться (последний всплеск неосознаваемого сопротивления — отрицание);

· упавший голос и чуть замедлившиеся движения в момент, когда ловушка захлопнулась, но пока еще не стало ясно, что же произошло (замирание);

· острые позывы в туалет, возникающие у адресата в самый важный для манипулятора момент (неосознаваемое бегство).

Разные виды неспецифических защит в отношении манипуляции