Осмотревшись еще раз и не обнаружив ничего подозрительного, Михаил покинул мостик. До Зондского пролива еще идти и идти. И надо будет подгадать так, чтобы подойти к нему ночью и постараться выскользнуть из Индийского океана незамеченными.

Войдя в каюту, собрался было просмотреть английские газеты, взятые на «Днепре», но его неожиданно побеспокоил старпом.

— Можно?

— Заходи, друг Василий. Что это тебе не спится? Вроде все погрузили, в баньке помылись, за что «Днепру» огромное спасибо, новое обмундирование получили, старое на ветошь пустим. Спи — не хочу! Тебе ведь на вахту в четыре ноль-ноль.

— Знаю, Миша. Ты мне скажи — все остается в силе? Что мне людям говорить? Ведь все прекрасно видели, что мы грузим и в каком количестве. Двадцать четыре мины на борт просто так не берут.

— Все остается в силе, Вася. Завтра объявлю команде, что получил у командира «Днепра» известия о скором начале войны. Это будет выглядеть правдоподобно. Теперь твоя задача и задача остальных — за оставшееся на переход время досконально изучить мины Шварцкопфа.

Вот орудия, к сожалению, нет. Чинуши из-под шпица нарушение какого-то параграфа усмотрели, а Макаров ведь тоже не всемогущ. Спасибо и на этом. Без мин вся затея потеряла бы смысл.

— Но теперь-то ты можешь сказать, что нам делать? К чему готовиться?

— Готовиться к войне. Она скоро начнется.

— Мы идем во Владивосток?

— Нет, в Желтое море.

— В Желтое море? Но куда? В Порт-Артур или Дальний?

— Пока просто в Желтое море. Ни в один порт до начала войны мы заходить не будем.

— Ладно, не буду лезть, куда не просят. Понимаю, что все очень серьезно. Не понимаю только, что на тебя нашло, Мишка. Ты как будто другим человеком стал. Это ты остальных обмануть можешь, хотя все удивляются. Говорят, что ты как будто броненосцем командовал. А уж я-то тебя с детства знаю. Не скажешь?

— Когда нибудь скажу, Вася. Да только ты мне все равно не поверишь.

— А я уже и не знаю, чему верить после всего, что тут увидел. Сказали бы мне об этом год назад, точно бы не поверил. А теперь…

Когда старпом ушел, Михаил просмотрел английские газеты. В принципе ничего нового в них не было. Все это уже когда-то случилось, и история пока еще не начала меняться радикально. Теперь задача — незамеченными проникнуть в Желтое море и ждать там начала войны. Хорошо, что запас времени еще есть. Плохо только, что нет пушки. В начальный период войны она бы ой как пригодилась… А что, если?.. Нет, это уже авантюризм чистейшей воды… Но все же? Вдруг получится?!

Михаил вышел из каюты и отправился на поиски старшего механика, найдя его в машинном отсеке. Машинная команда раскладывала по местам полученное снабжение, доставленное «Днепром», и старший механик принимал в этом самое деятельное участие. Поэтому несколько удивился, когда Михаил попросил его срочно зайти к нему в каюту. Нестеров отправился следом за капитаном, гадая, что же такого срочного и важного могло случиться, но был огорошен вопросом:

— Валерий Борисович, у нас толстое листовое железо есть?

— Есть, но смотря какое и для чего?

— Вы ведь в курсе, что орудия и снарядов, на которые я очень рассчитывал, мы не получили?

Чинуши под шпицем усмотрели в этом нарушение какого-то параграфа.

— Да, но что мы можем сделать?

— Я знаю, где мы можем достать орудие.

— Но где?! Ведь мы никуда не собирались заходить?

— Это до начала войны мы не собирались никуда заходить. А когда она начнется, то японцы все равно узнают о нас. Поэтому мы вполне можем показаться во всей красе и кое-чем поживиться.

— Это как?

— Лучше всего было бы снять орудие с «Боярина», который подорвется в Талиенванском заливе на минах, выставленных «Енисеем». Причем подорвется практически сразу после «Енисея», спустя всего четыре часа. Команда его бросит, хотя крейсер будет оставаться на плаву и его снесет на отмель возле острова Южный Саншандао. Где он и простоит двое суток, а потом его снова снесет на минное заграждение, где он уже утонет окончательно. На нем стоят такие же 120-миллиметровки, какую собирались ставить нам. И они ему больше не понадобятся. Но во-первых! Нет гарантии, что наши корабли не примут нас за японцев и не обстреляют до того, как мы сможем объяснить, кто мы такие. Там долго разбираться никто не будет. Именно по этой причине мы не можем предупредить «Боярина», что он идет на мины. Едва нас заметят, как сразу обстреляют. Потому что хорошо знают — в составе русского флота на Дальнем Востоке ничего даже отдаленно похожего нет и в помине. Значит, это японцы какую-то странную фиговину придумали. А во-вторых — будет шторм и мы просто не сможем подойти к «Боярину». Именно поэтому не удастся спасательная операция по снятию крейсера с мели. Но у нас есть второй вариант. В Шанхае стоит в качестве стационера наша канонерка «Маньчжур», она не успеет уйти оттуда до начала войны. С моря ее блокирует старый японский крейсер «Мацусима». Японцы будут требовать ее выхода, будет вестись очень долгая переписка, которая закончится тем, что в конце февраля «Маньчжур» разоружится и останется в Шанхае до конца войны.

— Но чем нам может это помочь?

— Зайти после атаки японского флота в Шанхай и переговорить с командиром «Маньчжура» капитаном второго ранга Кроуном о возможности выхода канонерки под нашим прикрытием. Это если японцы сами не уведут крейсер, испугавшись появления подводной лодки. Если же не испугаются, то уничтожить «Мацусиму», пусть даже и в китайских водах. Сами японцы плевать хотели на нейтралитет Китая. Так же как и Китай позволяет японцам творить все, что они захотят. Когда «Маньчжур» разоружился, «Мацусима» совершенно спокойно продолжала стоять рядом, в Вузунге, принимала запасы, отпускала команду на берег, и китайские власти смотрели на это сквозь пальцы, не предъявляя никаких претензий.

— А международных осложнений не будет?

— Не будет. Японцы сами бесцеремонно нарушили все нормы международного права. И если мы начнем одерживать победы на море, то Китай тут же подожмет хвост. К тому же кто сможет доказать, что «Мацусима» утоплена именно нами? Она вполне могла подорваться на мине. Откуда эта мина взялась — другой вопрос. Может, сами китайцы и поставили и на нас хотят свалить. А одной нашей мины «Мацусиме» хватит с избытком. Даже если она сразу и не затонет, а сумеет выброситься на берег, то угрозы для «Маньчжура» представлять уже не будет.

— Но нам-то что это даст? Откуда мы возьмем орудие и снаряды? У китайцев купим, воспользовавшись вашими старыми связями? Так они ведь о вас еще ничего не знают.

— Ничего мы покупать не будем. Возьмем и так. На «Маньчжуре». Если Кроун согласится, конечно.

— На «Маньчжуре»?!

— Вот именно, на «Маньчжуре». Если Кроун пожадничает, то может стоять там и дальше, а потом разоружиться и вывести канонерку из состава действующего флота до конца войны. Но не думаю, что он так поступит. Раньше Кроун сам рвался в бой и разоружил корабль не сразу, а только после категорического приказа в конце февраля. И когда мы предложим ему реально выполнимый план прорыва, то думаю, он согласится. Команда «Маньчжура» тогда была настроена по-боевому.