Я шагнул еще и еще, убедился, что платье плотное, толстое, кожаное и что одето на голое тело. Опускается почти до щиколоток, ноги в таких же черных сапогах, что достигают колен, так вот у этого платья спереди разрез… не широкий, а как раз достаточный, чтобы я покрутил в удивлении головой. Разрез начинается от низа живота, там такие же золотистые волосики, как и на голове, дальше полы черного платья опускаются почти вертикально.

Да, сказал я себе, как хорошо, что Гендельсон свалился еще за столом. Он бы не понял этого… ну, смены открытых эрогенных зон. Не самой смены, а закон моды гласит, что нельзя до бесконечности делать вырез на платье или же укорачивать, нужно в самый критический момент вернуться к закрытому до самого горла, зато укоротить подол… или же в случае с и без того коротким платьем, когда уже дальше некуда, — сделать подол до пола, зато вывалить на всеобщее обозрение ранее закрытые сиськи…

А здесь, похоже, перепробовали много раз то и другое, изощрялись в простом и сложном, и сейчас вот такое… гм… совсем уж на ценителя.

— Здравствуйте, — сказал я очень вежливо. — Не превращайте меня в лягушку, ладно? Я здесь человек новый, вы меня не обижайте. Но приласкать можете, я особенно так уж отбиваться не буду.

Она слегка улыбнулась, мол, шутку поняла, оценила.

— У нас здесь есть кому вас приласкать, — ответила мягким чарующим голосом, — но лично я, дорогой сэр, сейчас жду совсем не вас, уж простите… Как же я могла знать, что появится такой великолепный рыцарь?

— Вот чем и плохо, — сказал я, — когда расписание забиваешь на недели, а то и месяцы вперед. Увы, мне.

Хотел пройти мимо, но она сказала великосветским тоном:

— Но я могу вставить вас в расписание на завтра… У нас намечается втроем, но почему бы не присоединиться и четвертому?

— Это будет здорово, — ответил я с жаром. — Оттянемся по полной! Благодарю.

И пошел себе дальше, довольный по самые… что у нее все расписано по часам и щелочки для меня сегодня не найдется, а с утра меня уже черти… пусть ангелы, унесут в направлении… да, в направлении. Хрен его знает, кто она такая. В мое время появился такой жуткий термин, которого не знал даже мой отец, тем более не мог предположить дед, — безопасный секс. А самый безопасный — это ни с кем не связываться. Ложиться спать одному вопреки запретам Библии и Корана. Да и то подсказывает мне что-то со стороны спинного мозга, что однажды придет, приползет или прилетит ко мне нечто с летучемышьими крыльями… эдакое нечто, бросится на шею и рявкнет басом: здравствуй, папочка!.. А помнишь, ты мою маму во сне мял самым непотребным образом?

И все-таки в черепе засело нечто тревожащее. Уж очень этот замок не походит на другие замки. Не только на замок в Зорре, тот вообще уникален, но даже на замок леди Кантины. Вернее, не сам замок, он как раз обычен, а обитатели. Ощущение такое, что здесь уж очень продвинулись в части поп-культуры. Компьютеры еще не изобрели, даже порох не выдумали, а про эрогенные зоны и свободу нравов знают…

Задумавшись, я уловил крепкий запах, что выползал из-под двери, мимо которой тащил свое отяжелевшее за ужином пузо. Притормозил, дверь крепкая, могучая разрисована страшными знаками. Сердце радостно стукнуло. Вот тот шанс, к которому стремился: поговорить с магами южных стран! И хоть тут не самый Юг, только преддверие, но все же…

Массивная створка подалась нехотя, медленно, но без жуткого скрипа. В лицо пахнул приятный пряный запах. Комната просторная, но захламлена так, что напоминает лавку коллекционера старинных вещей, который тащит в свое гнездо все старинное и редкое, как сорока собирает все, что блестит.

Маг спиной ко мне склонился над большим чугунным горшком, что-то деловито размешивал. Оттуда вкусный пар. Я пошел на цыпочках вокруг, рассматривая прежде всего мага. Толстенький, на мага похож мало, даже борода хоть и седая, но слишком короткая, легкомысленная. Мне почудилось, что если бы традиции позволяли, он бы и ее сбрил к чертовой матери. Плащ на плечах черный, расшитый хвостатыми звездами, каббалистическими знаками. Некоторые показались странно знакомыми, но я не решился даже себе высказать предположения, слишком уж невероятное полезло в тесный череп.

На голове красная шапка, теплая, закрывающая уши, очень функциональная, если предположить, что не шатается по дорогам, а проводит время в помещении за опытами, а тут сквозит из всех щелей, тянет сыростью от стен, да и под дверью щель…

Я кашлянул, маг подпрыгнул и оглянулся. Глаза дикие, одной рукой схватился за сердце.

— Великий Гедр!.. Как вы вошли?

— Было открыто, — объяснил я. — Я постучал, но вы так заняты…

Он смотрел на меня все еще дикими глазами. Сказал рассерженно:

— Вы что же, не видели на двери знаки?

— Я не умею читать, — признался я и добавил: — там нарисованы Магические руны.

— Какие руны! — вскрикнул он. — знаки… Вообще знаки.

— У меня нет чутья прекрасного, — объяснил я. — Потому меня высокое искусство не трогает.

— Что?

— На меня магия не действует, — сообщил я с некоторым смущением. — Такой уж я урод… Или мутант, не знаю. А зашел потому, что у меня всегда к магам куча вопросов.

Он перевел дух, снял наконец руку с левой половинки груди. Колючие глаза смерили меня с головы до ног.

— Ладно, — буркнул он. — Присядьте. Я закончу… потом, может быть, отвечу. Хотя, предупреждаю, у меня нет на это желания.

Я присел на массивный сундук, смотрел, как маг тщательно размешивает варево, время от времени сверяется с записями в пугающей толщиной книге, иногда даже зачерпывает и пробует, кривится, снова добавляет коренья, травы…

Я спросил, не вытерпев:

— Что за зелье будет, отгоняющее драконов?

Он покачал головой.

— Тогда противовампирье?

Он снова покачал головой.

— Философский камень, — спросил я. — Верно?

Он усмехнулся, мотнул головой.

— Тогда что? — спросил я.

— Суп, — ответил он коротко.

— Суп? — спросил я. — Суп?.. Простой суп?

— Почему простой, — возразил он с некоторой обидой в голосе. — Простой в деревне варят. Даже нашему королю подают простой… А я варю необыкновенный!..

— А что в нем необыкновенного?

— Вкус, — объяснил он с достоинством. — Великолепный вкус!.. Дивный! Только я могу приготовить такой суп.

Я все еще не понимал, спросил:

— Но… зачем?

— Просто люблю варить суп, — объяснил он. — Разве не приятно сварить самому? Своими руками. Эх, юноша, не понимаешь…

Я пробормотал, стараясь перестроиться побыстрее!

— Ну почему же… Все есть яд и все есть лекарство! Мы состоим из того, что едим. Так что, возможно, у вас это вовсе не причуда. Вы готовите необыкновенный суп уже не первый год?