— Пусти. — Шепнула я, чувствуя, как нарастает мое собственное раздражение. Что этот хам себе возомнил?! Пугать меня вздумал?! Играть со мной?! Вот я ему сейчас устрою… когда смогу вырваться, или он разожмет стальные тиски своих пальцев, которые сжимают мои запястья, как наручники.

— И не подумаю! — Дан смотрел на меня так, словно был готов убить на месте. Или поцеловать. Даже не знаю, что сейчас для меня было бы лучше. Целоваться с ним я явно не планировала!

— Мне больно! — Я решила поиграть на жалости. Но этой новой «улучшенной» версии мужа, похоже, плевать.

— Да неужели? Не провоцируй, а то будет больнее! — На что он намекает?! Я фыркнула и дернулась, и Дан неожиданно отпустил меня. А я споткнулась и упала к его ногам. Тьфу! Что за позор?!

— Мне эта твоя поза нравится. — Хмыкает Дан, даже не пытаясь подать мне руки, чтобы поднять. Краска бросилась мне в лицо. Краска то ли стыда, то ли гнева — непонятно. Я вскочила и бросилась на него, надеясь достать и ударить побольнее. Хотя понимала, что со стороны смотрюсь избалованной девчонкой.

— Диана, не сходи с ума. — О, этот покровительственный тон Маркова всегда доводил меня до белого каления. Его, впрочем, мое поведение — тоже. Потому что он вдруг крепко обнял меня, но не затем, чтобы приласкать, а только чтобы не дать моим рукам волю. Стиснул крепко, слишком крепко, и потащил к лавке, усаживая меня туда.

— Да что ты себе позволяешь?! — Я уже не шептала, я кричала на него в полный голос. Все равно подвал, дверь закрыта, ключи у него, моего мучителя. — Скажи, что это шутка!

— Знаешь, мне было не смешно в тот момент, когда мне позвонила Моника и рассказала про твой коварный план, как перехитрить меня и слинять на разборку с твоим бывшим мужем. Овации, Диана, ты просто побила все рекорды по собственной дурости! — Дан уже не пытался сдерживаться. Он кричал на меня, и если бы не вулкан гнева и обиды на него, то я, наверное, не стала бы продолжать дискуссию. Может, даже сбавила бы обороты и притихла. Потому что мой муж выглядел сейчас… довольно опасно. И я, в данном случае, не права. Но мне все равно, и потеряв берега, я снова вскочила с лавки.

— Сиди, я сказал. — Сильные ладони на моих плечах не давали мне сдвинуться с места. О, как это унизительно — подчиняться ему после такого позора, что Дан мне устроил. Надо же, в наказание организовал похищение и заставил поверить, что это — правда! На мои глаза навернулись злые слезы бессилия, но я надеюсь, что он их не увидел.

— Какого черта ты все это сделал. — Тяжело дышу, выталкивая слова из внезапно пересохшего горла. Дан все так же нависает надо мной. Мрачный, упрямый… держит меня крепко. И с места не сходит.

* * *

— Какого черта ты все это сделал. — Тяжело дышу, выталкивая слова из внезапно пересохшего горла. Дан все так же нависает надо мной. Мрачный, упрямый… держит меня крепко. И с места не сходит.

— Потому что иначе до тебя не доходит. — Неприязненно бросил Дан мне в лицо, и я поморщилась, всем своим видом демонстрируя, насколько он мне противен. — Я взял тебя на самолет при условии, что ты будешь слушаться. Ты пообещала мне, Диана.

— И нарушила обещание! — Я гордо вскинула голову вверх, чтобы посмотреть ему прямо в глаза. — И не жалею! Я хочу сама выручить Катрину. Поговорить с Валерой. Я хочу…

— Меня не волнуют твои желания в этом вопросе! — Прогремел Дан на все помещение так, что я вздрогнула. И позорно отвела глаза. — Я же предупредил, что кроме Валеры у меня есть еще одна проблема, куда тебе соваться не следует.

— Гюрза. Я в курсе. Моника просветила. — Шмыгаю носом. Но на него все равно не действует.

— Если в курсе, то чего поперлась прямо в возможную ловушку? — Вопросы Дана загоняли меня в логический тупик. Но вместо того, чтобы по человечески извиниться, я снова допустила ошибку. Включила режим «обиженной и гордой». И пробурчала:

— Тебя не спросила, умник. И еще сбегу, если надо будет!

— Ах так! — Кажется, я доигралась. Дан сдернул меня с лавки, сам сел на мое место, и почти швырнул себе на колени. Я затаила дыхание, начиная догадываться, чем мне грозит последняя вспышка дерзости…

— Диана. — Он легко перехватил меня за талию, держа так, что не вырваться. Хотя я стараюсь изо всех сил. Даже заехала ему ногой по колену, но он даже не поморщился. Мой муж — железный человек, а я и не знала?! — Я старался быть с тобой терпеливым. Но ты не понимаешь слов. С тобой только делом, да?

— Уйди-и! — Визжу я, и вижу, как в его глазах играют шаловливые бесы. Дан что, получает удовольствие, вот так издеваясь надо мной?

— А ты скажи, что больше не будешь? — Я не выдерживаю и шиплю ругательства, самые грязные, какие только могу вспомнить, но мой мучитель лишь смеется надо мной.

— Ну, давай, попроси прощения, повторяй за мной… — Нет, я его таки убью. Точно убью. Медленно и в пытках.

— Ну так что? Будешь?

— Иди ты, Марков, знаешь куда? Ай!

— Неправильный ответ… — Иногда я поражаюсь сама себе. Это ж надо, обладать таким уникальным умением вывести из терпения такого «святого» человека как мой муж. Интересно, кто из нас, двоих упрямцев, сдастся первым?

* * *

Когда он, наконец, отпустил меня, я отпрыгнула в сторону, и лихорадочно начала искать что-то потяжелее гантели, чтобы швырнуть в этого недоделанного альфа самца.

— Вон, смотри, блин металлический на семьдесят килограмм лежит. — Меланхолично подсказывает мне Дан и зевает. — Если сумеешь поднять, то гарантированно раскроишь мне череп. Давай, я в тебя верю.

Я изощренно послала Маркова в пешее эротическое путешествие. Жаль, что я не вижу, как у меня горят от злости глаза, щеки от стыда, и… неважно. В общем, я просто хочу его стукнуть. И, желательно, несколько раз!

— Диана. — Голос Даниила неуловимо меняется. — Ну, так что? Тебе можно доверять? Я могу выпустить тебя из этого подвала, надеясь, что ты не рванешь на третьей скорости к Валере, и разрешишь мне, наконец, сделать свое мужское дело и вернуть тебе твоего ребенка?

Меня разрывает два желания. Гордо сказать, что я сама себе хозяйка, и… пообещать ему быть послушной. После сегодняшнего — обещать ничего не хочется. Хотя в глубине души я понимаю, что Дан прав. И все-таки его наказание в виде похищения вправило мне мозги. Да, оно было жестоким, но действенным. Я вспомнила все те минуты, которые провела в одиночестве в подвале, думая, что за мной придут люди Гюрзы, и по коже пошел мороз. А ведь действительно так могло быть.

— Почему ты постоянно называешь Катрину «твой ребенок»? — Вдруг брякнула я. Он удивленно поднял на меня глаза, явно не ожидая такого вопроса.

— Почему ты постоянно называешь Катрину «твой ребенок»? — Вдруг брякнула я. Дан удивленно поднял на меня глаза, явно не ожидая такого вопроса. А потом нахмурился, вдруг становясь чужим. Даже во время разбирательства со мной он не был таким. Он был родным, хоть и злым до чертиков. А сейчас… я гораздо больше боюсь его такого. Чем того, каким он был пять минут назад.