– Ничего не могу с собой поделать, – развел руками Клим. – В последнее время я только о Серафиме и думаю. Если ее отец против, это его проблемы. Придется ему смириться.

– Боюсь, это все же твоя проблема, – покачал головой Тимофей. – Старик – сущий дьявол. Что-то мне стало страшно за вас обоих.

– Да ладно, – отмахнулся Клим. – Но желание веселиться у меня точно пропало… Извините, но я возвращаюсь в академию.

Оксана и Карина пытались его отговорить, но Клим был непреклонен.

– Расскажете потом, чем тут дело кончилось, – сказал он и, понуро опустив голову, зашагал к выходу.

Народу становилось все меньше, толпа быстро редела. Вечеринка и впрямь подошла к концу, и все из-за Платона. Ушли Алиса со Стасом, ушла Оксана, следом за ней из кинотеатра вышла и Наталья Морозова. Женя и Луиза отправились в кафе на другой стороне площади. Вскоре в фойе осталось около двух десятков человек, и посетители продолжали расходиться.

Тимофей увидел Милану и Сергея Бельцева. Антон так и не появился. Ему несколько раз звонили и Женя с Луизой, и сам Тимофей, но телефон Седачева по-прежнему был отключен. Карина с Димкой стояли у выхода, ожидая остальных. И тут почти у всех одновременно зазвонили телефоны.

– Глазам не верю! – буркнул Сергей Бельцев, глянув на экран. – Седачев включил телефон! Мне эсэмэска пришла, что он снова на связи.

– И мне, – сообщила Милана.

– И нам! – одновременно воскликнули Карина и Димка.

Милана тут же с подозрением на них уставилась.

– А вы ему зачем звонили?

– Да ему вся академия звонила! – раздраженно бросил Трофимов. – Хотели предупредить об опасности, но этот гад вырубил мобильник.

– Об опасности? – встрепенулся Сергей. – О той, что я думаю?

Он вдруг замолк, уставившись на вход в темный кинозал. Все проследили за его взглядом.

Из зала вышли Татьяна Купала и Алика Миронова. Обе были с одинаковым макияжем, в одинаковых асимметрично скроенных черных платьях, кожаных корсетах на шнуровке и высоких черных сапогах на тонкой шпильке. Их черные всклокоченные волосы были зачесаны на макушки и заколоты длинными позолоченными шпильками. Они были похожи, как близнецы.

– Вы?! – злобно выдохнула Поветруля. – А вы в курсе, что вас все разыскивают, мерзкие ведьмы?!

– В курсе, – прищурившись, кивнула Татьяна. – Надеюсь, остальные не прибудут до того, как мы закончим начатое.

Алика начала громко произносить какое-то замысловатое заклинание, Татьяна к ней присоединилась. Слушая их речитатив, Тимофей вдруг почувствовал, что у него мурашки побежали по спине. Происходило что-то жуткое, и это следовало немедленно остановить. А девчонки продолжали выкрикивать непонятные слова, улыбаясь при этом так зловеще, что у всех сдали нервы.

– А ну заткнитесь! – крикнула Милана и бесстрашно бросилась вперед.

Остальные, словно только и ждали сигнала, ринулись за ней.

– Слишком поздно! – расхохоталась Алика.

Тяжелые двустворчатые двери кинотеатра с грохотом захлопнулись.

Сидя на заднем сиденье отцовской машины, Серафима упорно молчала, хотя была полна самых дурных предчувствий. Значит, отец в курсе всего. И сдала ее эта гадина, мачеха Оксаны. Только этого не хватало. Сима была абсолютно уверена, что Платон не появится в Клыково раньше завтрашнего дня, но его планы, похоже, изменились. Теперь скандала точно не избежать. Отец тоже молчал, но это пока. Девушка понимала, что очень скоро последует взрыв.

Когда они подъехали к фамильному особняку Долмацких, Платон Евсеевич молча вышел из машины, громко хлопнув дверцей, и вошел в дом. Глубоко вздохнув, словно пловец перед прыжком в воду, Серафима поднялась на крыльцо и толкнула входную дверь.

Платон Долмацкий, скрестив руки на груди, стоял посреди тускло освещенной гостиной. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Казалось, отец готов испепелить ее гневным взглядом. Он никогда не кричал на нее, но от его ледяного взгляда и тона шевелились волосы на голове.

– Итак, поговорим?

– Отец… – попыталась улыбнуться Серафима.

– Ты действительно нарушила мой приказ? Ты была в «Пандемониуме»? И лучше тебе не врать.

– Как давно ты приехал в Клыково?

– Где… ты… была? – повторил он свой вопрос.

– Я ночевала в академии. Думаю, ты уже и так это знаешь.

– После разговора со Зверевой я навел справки. Я не мог в это поверить, но охранники академии сообщили, что ты действительно пришла туда вечером, а ушла ранним утром. Ты нарушаешь мои запреты, Серафима. Хорошо, что хоть не лжешь. Просто не говоришь всей правды!

– Я не знаю, почему ты запрещаешь… – начала девушка.

– Молчать!

Серафима ошеломленно застыла.

– Я запретил тебе видеться с этим мальчишкой. Ты не послушалась меня. Мало того, ты еще отправилась к нему ночевать. А затем потащилась с ним на эту вечеринку! Тебе совершенно плевать на мое мнение?! На мое уважение и доверие к тебе?! Вся моя забота, все старания обеспечить тебе достойное и безбедное существование, все напрасно? Я больше не могу тебе доверять!

– Я люблю его! – вскинула голову Серафима.

– Всего лишь глупая детская влюбленность! Он тебя недостоин!

– Почему?!

– Ты ничего не знаешь о его семье! А я отлично знаю!

– Может, и со мной поделишься?

Платон Евсеевич осекся и хмуро взглянул на нее.

– Есть вещи, о которых лучше не вспоминать, – тихо проговорил он. – Тебе нужно знать одно: я всей душой ненавижу Ивана Поликутина и не желаю иметь с ним ничего общего! И раз я сказал, что ты не будешь встречаться с его сыном, ты не будешь этого делать! В противном случае…

– Что? – с вызовом спросила Серафима. – Что тогда?

– Лучше тебе этого не знать, непокорная дочь, – процедил отец сквозь зубы. – Ты оставишь глупости и прекратишь эти встречи! А теперь отправляйся в свою комнату! И постарайся сегодня больше не попадаться мне на глаза!

Он был так зол, что Серафима беспрекословно повиновалась. Она еще легко отделалась, ей ведь было прекрасно известно, на что способен Платон Долмацкий в гневе.

Серафима молча поднялась на второй этаж особняка и только тогда услышала грохот разбитой вазы, которую ее отец в бешенстве швырнул о стену гостиной.

Видимо, между ним и отцом Клима действительно случилось нечто очень серьезное, раз Платон не может забыть об этом спустя столько лет. Но все тайное рано или поздно становится явным. И Серафима решила в самое ближайшее время выяснить истинную причину отцовской ненависти.