– Импро… Кого?

Все он прекрасно понял, этот Ряжский, и слово «импровизатор» он тоже знает, просто показывает, что не очень-то верит моему объяснению.

– У него действительно талант, – сказал я. – Он без подготовки, с ходу, в нашем буфете разыграл одного парня так, что того едва кондрашка не хватила.

– Это когда было?

– Когда Гончарова уволили с работы. Он пришел к нам, попросился в команду, а Демин был против, вот Гончаров и вызвался продемонстрировать свои способности.

– Кто при этом присутствовал?

Я перечислил. Ряжский записал. Тоже будет проверять, наверное. Или он демонстративно показывает, что нисколько мне не верит?

– Как часто вы бывали у Гончаровых?

– Раза два или три.

– Конкретнее.

Пришлось вспоминать – когда приходил, с кем, о чем говорили. Ряжский сейчас не делал пометок, а смотрел мне прямо в глаза. Детектор лжи, да и только.

– А накануне его гибели?

Я посмотрел на Ряжского непонимающе.

– Были у него? – уточнил Ряжский.

– Нет.

– А за день до того? За два дня?

– Нет.

– Значит, в офисе встречались?

– Да.

– О чем говорили?

– Вы меня неправильно поняли. Не в том смысле встречались, что обсуждали какие-то конкретные вопросы, мы просто работали. Понимаете? Наша работа – это много суеты, каких-то мелких дел, поездок туда-сюда. Этим мы и занимались.

– Вместе с Гончаровым?

– Да. Вы напрасно его выделяете. Он был одним из многих, только и всего.

– Он и Боголюбов были знакомы?

– Нет, естественно.

– Почему – естественно?

– Потому что у них разные орбиты, и пересечься они не могут. Один руководит крупнейшей телекомпанией страны, другой – всего лишь грузчик, да и то уволенный.

– Неужели нигде не могли пересечься? – как бы даже удивился Ряжский.

– Совершенно.

– А вы говорили, что Гончаров был на «Телетриумфе».

– Был.

– И Боголюбов был, насколько мне известно. А говорите – орбиты не пересекаются.

Он действительно не давил на меня. Давал возможность говорить, а сам слушал, но так внимательно, что улавливал малейшие несоответствия. Эти шероховатости, каждая по отдельности ничего из себя не представляющие, копились и постепенно переставали казаться мелкими. Все было всерьез. Сказал же мне Ряжский: в этих стенах пустых разговоров не ведут.

– Я не считаю присутствие в одном зале поводом для знакомства, – сказал я. – Ну, были – и что? Там еще была тысяча человек. И при чем тут Гончаров?

– Вы говорили, что ездили на встречу с Боголюбовым, – напомнил Ряжский, сделав вид, что не замечает моего раздражения.

– Да.

– Вы ездили в офис «Стар ТВ»?

– Да.

– Вместе с Гончаровым?

Дался им этот Гончаров?

– Он, помнится, еще даже не работал у нас, – сказал я.

– Но вы его уже знали?

– Это было после той памятной съемки, которую он нам сорвал.

– Значит, все-таки знали?

И опять мне пришлось дать ответ, которого, судя по всему, они от меня и добивались.

– Знал.

– Где вы с ним встречались?

– Когда?

– Перед поездкой к Боголюбову.

– Да почему вы все время пытаетесь свести их вместе – Гончарова и Боголюбова? – не выдержал я.

– Мне повторить вопрос?

– Извольте! – огрызнулся я.

– Где и когда вы встречались с Гончаровым накануне вашей поездки к Боголюбову? – как ни в чем не бывало сказал Ряжский.

– Нигде! Никогда!

– Значит, до поездки к Боголюбову вы виделись с Гончаровым только один раз – в тот день, когда он сорвал вам съемку?

– Да.

– У меня есть сведения, что это не так.

Наконец он хоть где-то прокололся!

– У вас неверные сведения.

– У меня сведения, подтвержденные свидетелями. На следующий день после сорванной съемки вы встретились с Гончаровым, посадили его в свою машину…

– Чушь!

– Он поджидал вас на выезде с автостоянки.

Я хотел ответить и на это, но захлебнулся воздухом. Ряжский смотрел на меня так, будто хотел сказать: вот видишь, меня обмануть нельзя, так что напрасно ты, паря, подпрыгивал. И ведь он был абсолютно, стопроцентно прав! Я выезжал с автостоянки и вдруг увидел Гончарова – мы как раз с ног сбились, его разыскивая, бедная Нина Тихоновна чуть с ума не сошла, а он, оказывается, где-то пропьянствовал ночь и в конце концов пришел к нам в надежде, что мы его прикроем.

– Да, я вспомнил.

Но кто же Ряжскому сказал? Демин? Вполне возможно. Сказал и тут же забыл, не придав никакого значения, а Ряжский все запоминал, и вот это его качество снова мне аукнулось. Кто еще мог? Охранник со стоянки. Запросто. Неспроста Ряжский сказал – сведения, подтвержденные свидетелями. Во множественном числе. Значит, еще кто-то видел.

– Чья была инициатива?

– Не понял, – сказал я.

– Это Гончаров предложил вам встретиться?

– Он меня просто ждал.

– Без предварительной договоренности?

– Да.

– А разве так бывает? Ну представьте – вы едете по улицам, а вас на каждом перекрестке ждет кто-нибудь из знакомых.

– Зачем же утрировать? Гончаров действительно меня дожидался по собственной инициативе, чтобы попросить о помощи.

– В чем заключалась просьба?

– Он не ночевал дома и хотел, чтобы мы его прикрыли.

– Жены боялся, что ли? – не поверил Ряжский.

– Похоже, что да.

– А вы, значит, выступали в роли друга семьи?

– Вроде того.

– Значит, ваше слово там что-то значило? И вы с Гончаровым были в более приятельских отношениях, чем представлялось? – Он все выстраивал какую-то схему, этот Ряжский. И попробуй его пойми. – Ну и как? Вы ему помогли?

– Да.

– Жена Гончарова не сердилась?

– Она была так обрадована тому, что он наконец объявился…

– А о чем вы еще говорили с Гончаровым? – спросил один из товарищей Ряжского.

– Ни о чем.

– Неужели?

Показывал, что не верит мне.

– Да.