Фон Гедерик все же сделал еще один шаг по лестнице на своих не гнущихся от боли ногах. Он ясно увидел пистолет в кобуре, лежащий на стуле в углу. Но в этот момент ниндзя ударил снова - мощно, с разворотом кругом, ногой в височную область, и секретарь посольства, разломав своим телом деревянные перила, полетел головой вниз с лестничного пролета.

- Твою мать! - успел удивленно прохрипеть он. По данным статистики, именно эти слова чаще всего сопровождают человека, насильственно отправляемого в лучший мир.

Шофер в посольском «Майбахе» заметил мужчину в плаще и надвинутой на глаза шляпе, когда тот выскользнул из двери черного хода и быстро пошел прочь, ссутулившись и засунув руки в карманы. Сначала шофер решил, что перед ним глубокий старик, но на миг, когда мужчина под фонарем оглянулся, он вдруг увидел, что тот молод, строен и двигается как профессиональный танцор. Потом мужчина вновь превратился в старика и шаркающе поплелся прочь.

Ниндзя спустился в нижнюю комнату и остановился возле столика со стоявшей на нем недопитой бутылкой. Глаза его сквозь прорезь в капюшоне внимательно оглядывали окружающую обстановку, словно оптические сканеры. Узкое сводчатое окно с цветочным горшком на подоконнике. Старенький диван, на котором лежало свернутое в жгут покрывало и небрежно брошенный военный китель. Прекрасной работы китайский торшер - единственная ценная вещь в квартире, достойная внимания. Ниндзя вынул из кармашка на поясе складной нож и, использовав одно из лезвий в качестве отвертки, вскрыл дно торшера. Абажур из тончайшего шелка с изображением сражающихся дракона и тигра - символов вечно противостоящих друг другу Инь и Ян, Света и Тьмы, отлетел в сторону. Торшер не содержал в себе ничего интересного. С полным спокойствием ниндзя обследовал все светильники, попавшиеся ему в комнате, вывернул лампочку под потолком, снова вернулся к окну, опрокинул цветочный горшок и, наконец, нашел среди влажных комьев земли то, что искал, - крошечный микрофон для прослушивания. Еще минута ушла у него на то, чтобы отыскать спрятанный в подоконнике магнитофон.

Ниндзя достал из-за двери свой саквояж, сложил туда амуницию, сверху бросил найденный микрофончик и магнитофонную пленку и вышел в дверь парадного. На скрюченное старческое тело секретаря германского посольства он даже не взглянул.

Через три часа, почуяв неладное, шофер посольства толкнул дверь квартиры, куда входил фон Гедерик. Несколько секунд у него ушло на размышления. Затем, увидев, что цветок на окне потревожен, он позвонил полковнику тайной полиции Такидзи Седзину.

- Машину отгони, - услыхал он указание из трубки. - Дверь запри, протри все, что можно, и жди меня. В полицию пока не звони.

- Отсюда недавно вышел мужчина. Лет тридцати, худощавый, маскировался под старика. Если позволите, господин полковник, я думаю, что он работает на Контору.

- Разберемся, - сказал Седзин - сан и повесил трубку. Колесо завертелось.

Стив Айлин спортивным шагом пересек возвышенность, на которой стоял синтоистский храм, и очутился в небольшой тенистой роще. Все здесь казалось ему игрушечным: и ухоженные миниатюрные деревца, и дорожка, обложенная белыми камешками, и дом, имитирующий китайскую пагоду с четырехскатной зеленой крышей, - вилла окружного прокурора.

Он знал, что по японским обычаям крайне невежливо приходить к кому-нибудь, вот так, без приглашения и предварительной договоренности, хотя хозяева ни малейшим намеком никогда не дадут понять, что гость совершил бестактность.

У порога Айлина встретила госпожа Шизей, супруга прокурора Йадзавы. Она взмахом руки отослала прислугу и сложила ладони лодочкой в восточном приветствии.

- Очень рада вас видеть, Айлин-сан. Проходите в дом, мой супруг ждет вас.

- Простите за непрошеный визит, Шизей-сан, - сказал Айлин, прекрасно понимая, что прокурор его совсем не ждал. - Но у меня, к сожалению, такое дело, которое не терпит отлагательств. У меня не было другого выхода, иначе бы я не осмелился побеспокоить господина Йадзаву.

Внутри дом был отделан с традиционным японским изяществом. Обширное помещение, устланное татами - циновками строго определенных размеров, - разделяла на две части голубая ширма прекрасной ручной работы. На ней белым шелком были вышиты колесо и ступица - герб одного из знатных самурайских родов, уходящих корнями в глубокую древность. Такой же герб Айлин увидел на задрапированной тканью стене. Йадзава-сан был, безусловно, человеком, глубоко чтившим традиции.

Шизей-сан, удивительно миниатюрная и гармонично сложенная женщина, с высокой прической и в дорогом темно-синем кимоно, церемонно разливала зеленый, пахнущий травами чай из высокого серебряного кувшинчика. Йадзава-сан жестом пригласил Стива присоединиться к церемонии.

- Я догадываюсь, что привело вас ко мне, - наконец сказал он, медленно выпив свою чашку. - И ради чего вы проделали столь длинный путь. Где вы оставили машину?

- Я приехал поездом, Йадзава-сан. В вагоне второго класса. Сошел в пригороде, к вам добирался автобусом.

Иадзава удовлетворенно кивнул:

- Вы предусмотрительны. Впрочем, я ведь имею дело с профессионалом.

Айлин сидел, опустив голову. К прекрасно заваренному чаю, содержащему четырнадцать различных компонентов, он едва притронулся.

- Йадзава-сан, - проговорил он, - объясните мне, что происходит. У меня такое ощущение, будто мы все движемся к пропасти.

Прокурор был неподвижен, словно статуя божества Мондзю. Только руки, худые, покрытые пигментными пятнами, чуть заметно взлетели над коленями, точно крылья большой старой птицы.

- Когда один японец хочет пожелать другому больших несчастий, он говорит: чтоб ты жил в эпоху перемен. Очень правильное изречение!

В Германии к власти пришел Гитлер, и теперь многое изменится в нашей жизни. Там, на Западе, джинн вылез из бутылки. Глупо надеяться, что этот факт не коснется нас с вами. Вы знаете, что означает термин «Дзайбацу»?

- Группа промышленных концернов…

- Правильно. У ее руля стоят сильнейшие политики, которым для приобретения абсолютной власти, к которой они стремятся, поддержка Запада просто необходима. Однако они понимают, что поддержка, и в первую очередь экономическая, не дается просто так. За крупные военные заказы от них потребуют не просто союзничества в предстоящей войне. Экономика Японии превратится в преданного вассала. Богатейшие культурные традиции, многовековой уклад, уникальная цивилизация - все исчезнет. Япония будет ввергнута в войну за чужие территории. Это будет началом конца. Принц Коноэ поддержит «третий рейх», если его не остановить.

- При чем же здесь фон Гедерик? - спросил Стив, изумляясь дару предвидения собеседника.

- Не знаю, - признался Иадзава. - Но догадываюсь. Скорее всего, он был своего рода почтовым ящиком, который использовала германская разведка.

- Разве Германия не союзник Японии?

- Для Германии Япония - лишь цепной пес, призванный оттянуть силы Советов от западных границ. Между нами никогда не может быть доверия.