– Да. Вот так-то. Пятьсот тысяч. А не то, говорит, плохо будет. Слушай, я так за нее боюсь! Я даже помыслить не могу, чтоб не достать этих денег и не отдать этим… Чтобы дочку мою они в покое оставили! А только ума не приложу пока, где добывать. – Она опять тяжело вздохнула: – Ох, Лешенька, так мне из-за этого тошно!

Алексей молчал. Наконец выдавил:

– Дела, однако. Но… в самом деле, как же такие деньги достать? Где? Мы их вдвоем за год не соберем! А тут – неделя. Лар, а может, в полицию?

– Да какая полиция! – отмахнулась Лариса.

– А что? Лучше будет, если с Оксанкой что случится?

– Леш, ну какая полиция! Ну что мы скажем? На кого жалуемся? На что? Над нами только посмеются! В конце концов, она ведь действительно брала деньги.

– Ну не знаю… Я просто представить не могу, как можно достать за здорово живешь полмиллиона, – пожал плечами Алексей. Вид у него был такой огорченный, что Ларисе стало его ужасно жалко.

– Ну не горюй, Леш, – подмигнула она. – Ну как-нибудь… Утро вечера мудренее. Что-то придумаю, куда я денусь!

На самом деле она тоже не представляла, что тут можно придумать. Но ей не хотелось портить любимому вечер. В конце концов они отправились в спальню, и Леша постепенно успокоился и обнимал Лару с обычным воодушевлением…

На следующий день у Лары снова были две смены в разных кабинетах, потом беготня по уколам. И с утра до вечера она все думала об одном и том же: где достать деньги? Уже вторые сутки заканчиваются с объявленного Оксане ультиматума… Лара была сама не своя, она безумно тревожилась за дочь.

Анатолий Сергеевич внимательно наблюдал, как подавленно Лариса распаковывает свой инструментарий. Лицо у нее было напряженным, меж бровей собралась хмурая складочка.

– А что это сегодня с моей Ларисочкой? – осторожно осведомился пациент. – Что происходит с моей любимой медсестрой?

– Ничего страшного, Анатолий Сергеевич, – мрачно отвечала Лара. – Поворачивайтесь-ка. Я очень спешу.

Она закусила губу.

– Ай-ай, – покачал головой внимательный больной. – Что-то происходит, что-то происходит. Что-то не то. Ай-ай-ай…

Лариса сделала инъекцию. Принялась торопливо собираться.

– Ларочка, а не хотите рассказать доброму старому дяде, что у вас случилось?

– Да нет, Анатолий Сергеевич, все нормально. С чего вы взяли?

– С чего взял! На вас же лица нет, радость вы моя!

Лара тяжело опустилась на стул. И вдруг заплакала, беспомощно закрываясь руками.

– Лара, Ларочка, – увещевал Анатолий. – Ну что такое? Ну что случилось? Ну кто обидел мою Ларисочку, а? Давайте-ка я чайку поставлю. Или кофейку. Ну пошли, пошли, там расскажешь, а я тебе капелек наведу… – Приобняв, он повел ее в кухню. – Ну-ну-ну, – утешал отзывчивый пациент. – Давай, давай, рассказывай.

«Прямо как Леша вчера, – мельком подумалось Ларе. – Прямо даже странно…»

Она довсхлипывала, послушно выпила валокордин, потом водички и села у окна на диванчик. Анатолий ловко накрывал на стол к чаю и все приговаривал что-то утешительное да расспрашивал.

– Ну что там у тебя случилось, а? Что, с дочкой что-то?

– Угу, – кивнула Лара и всхлипнула.

– Что? Заболела?

– Да нет…

И Лариса рассказала ему все. Почему-то сегодня ей не было так стыдно за алчную и глупую свою Ксюху, как вчера с Лешей. Она пожаловалась, что положение ее выглядит безвыходным. Что вчера как-то еще не почувствовала всего ужаса, а сегодня до нее, кажется, дошло, что, действительно – ну негде взять таких денег. Если кредит – так и половины не дадут. К тому же проваландаются с оформлением.

– Ну вот что, Ларочка, – сказал Анатолий, ласково коснувшись ладонью ее коленки, – беда твоя поправима. Прекращай плакать. Я тебе помогу.

– Как? – Лара вскинула озарившиеся надеждой мокрые глаза.

– Очень просто, – сказал он и улыбнулся. – Я дам тебе пятьсот тысяч.

– Как?! – еще отчаянней воскликнула Лариса.

Он пожал плечами, продолжая улыбаться.

– Вы дадите мне пятьсот тысяч? Полмиллиона?! Мне? Наличными деньгами?

– Ну да.

– Но… Вы серьезно? Это правда? – Она не могла поверить.

– Чистая правда, – важно кивнул он.

– Господи, Анатолий Сергеевич… Вы не шутите? Я… Я просто не знаю, что сказать. – Она совершенно растерялась. – Да я все-все вам отдам! Только не сразу… Господи! Милый вы мой… Человек вы мой дорогой! Я еще подработок возьму! И все отдам до копейки!.. Но вы это… взаправду?..

– Ларочка, ну хватит, детка. Ну конечно взаправду! И отдавать-то ничего не придется! Во всяком случае, не придется отдавать деньги.

– Да что вы! – возмутилась было Лариса. – Да я все вам отработаю…

– Вот! Вот, моя лапочка! Именно! Отработай, Лара. И мы в расчете.

Она примолкла, закусив губу от напряжения. Пыталась понять.

– То есть…

– Ну, Ларисочка, тебе же деньги нужны?

Она кивнула.

– И большие деньги! – серьезно добавил Анатолий. – Я готов дать. А от тебя мне нужно только немножко тепла. Женского тепла и ласки. Понимаешь? И будем в расчете. Выручишь дочь – и мне ничего больше должна не будешь. Как – идет?

– Да как вы… – Она встала с места. Смотрела на него во все глаза. В ее взгляде было даже меньше гнева, чем удивления. – Зачем же вы такое предлагаете, Анатолий Сергеевич? Разве я похожа на проститутку? Странный вы человек…

Она выбежала в прихожую, сдернула с вешалки плащ, запуталась с дверными замками. Анатолий вышел за ней.

– Ну что вы, дорогая моя! Замочек не сломайте. Подумайте, Лара, подумайте над моими словами. Вы меня давно знаете, я, можно сказать, не чужой. И предложение вам сделал хорошее, ничего оскорбительного в нем нет, если посмотреть с другой стороны. С моей, например.

Она обернулась в отчаянии, хотела что-то ответить, но только рукой махнула и, не дожидаясь лифта, бросилась вниз по лестнице.

Оксанка снова встретила мать в слезах. Рассказала, что кредиторы приходили сегодня в институт напомнить про долг, стали пугать ее. Тыкала себя в распухшую, красную от рыданий щеку, сказала, что один из них ударил ее по лицу. Лариса похолодела. Она обняла свою девочку, задыхаясь от ненависти к этим подонкам.

Позвонила Леше. Он выслушал молча, потом сказал:

– Лара, надо в полицию идти. Это уже не игрушки. Это побои. С этим можно и нужно обращаться.

– Да как она докажет, что ей угрожают. Следов нет. Свидетелей нет. А эти узнают – только хуже будет!

– В конце концов, зай, Ксюха уже большая девочка, – заметил Алексей. – Должна она отвечать за свои поступки?